Элизабет Хейч - Посвящение

Однажды я спросил ее, кто же она на самом деле? -- "Кто? А что такое "кто?" Существует только одно, и каждый человек, животное, растение, планета -- только орудия для проявления этой одной сущности. Различие лишь в том, что не всякое живое существо знает самого себя и, значит, не может проявить все признаки своей "самости" (сущности). Но для знающего себя доступно проявление всех качеств, существующих во вселенной, так как все они -- лишь разные стороны одного и того же бытия, одной и той же сущности. Внешняя форма, о которой вы думаете как о своем "Я", -- лишь средство, с помощью которого эта сущность проявляет ту свою сторону, которая необходима в каждое данное время. Поэтому не задавайте таких глупых вопросов, как "кто я?" "Я" -никогда не рождалось, эта истинная, совершенная, божественная личность, и развитие ее невозможно. Это тело рождается и должно развиваться, чтобы суметь проявлять все более высокие вибрации своей истинной личности. Создание тела -- всегда цепная реакция, всегда имеющая начало и, после прохождения различных стадий развития, приходящая к концу. Ни одна материальная форма проявления не может избежать этого закона. И параллельно с развитием тела меняется, конечно, и состояние сознания".

Я попросил ее рассказать о том пути развития, который прошла она, чтобы и другие узнали, как можно использовать переживания и понять уроки, содержащиеся в каждом событии. Она ответила, что каждый должен достигнуть самопознания своим путем, а путей -- бесчисленное множество, однако согласилась рассказать о своем опыте; о тех переживаниях, которые постепенно проясняли для нее внутренние законы жизни; об отношениях, связавших судьбы различных людей, о событиях, которые помогли ей достичь просветления, и о своем посвящении.

На следующий же день она начала рассказывать мне и нескольким продвинутым ученикам историю своей инициации. Так была написана эта книга.

1. Пробуждение

Боль пронзила мое тело и правая рука безжизненно повисла. Я вбежала в комнату и, плача, кинулась к красивой женщине, рядом с которой чувствовала себя в безопасности. Она всегда говорила "мама", показывая на себя, поэтому мы звали ее мамой. Взглянув на мою руку, она воскликнула: "Роберт! Быстрей сюда!" -- и в комнату вошел человек с лицом цвета слоновой кости, черными как смоль волосами и блестящими черными глазами, весь излучающий силу. Я смутно знала, что он жил с нами и как-то принадлежал к нам. Он немедленно послал за доктором, но меня разочаровало и испугало, что взрослые не могут сами успокоить мою боль и вернуть руку в прежнее правильное положение.

Доктор посадил меня на стол, вызвав новую волну мучительной боли, от которой я закричала, засмеялся и сказал: "О, как эта маленькая девочка безобразна, когда она плачет!" Я была ошеломлена. Как можно знать, что я некрасива, когда плачу? До сих пор я всегда думала, что можно видеть все вокруг меня -- взрослых, канарейку, игрушки, даже мои руки, но что я сама остаюсь невидимой.

Доктор вправил вывихнутую руку и сказал, что я скоро забуду этот случай. Но он ошибся: я никогда не забыла своего первого пробуждения из несознательного состояния. С тех пор мое сознание, моя память постоянно бодрствовали, и я наблюдала все вокруг себя с неизменной сосредоточенностью.Я поняла, что живу в доме, где хозяин -- высокий темноволосый мужчина, сила которого распространяется на нас всех и еще на много тысяч людей. Мать называла его "Роберт", мы должны были звать "отец", и всякий, кто попадал в сферу его влияния, получал помощь и защиту. Он был для меня исключительной личностью, тем же, что "Великий Учитель", который выше всех и волю которого все должны исполнять. Его слово -- закон, и он, конечно, безупречен, иначе он не был бы "Великим Учителем". Но в те дни я мало интересовалась отцом. Только когда мы выходили на прогулку и он брал меня за руку, переводя через улицу, я чувствовала, что его рука излучает огромную силу. Просто он давал мне прочное ощущение безопасности. Мать излучала любовь и тепло, при ней я никогда не чувствовала себя одинокой или покинутой. Я знала, что могу положиться на нее и полностью доверяла ей.

Времена года сменяли друг друга, после зимы всегда приходило лето, которое мы проводили в деревне, и я могла бы чувствовать себя вполне счастливой, если бы не неприятности, причиняемые мне время от времени стрижкой ногтей. Я уже заранее боялась этого дня: кожа под ногтями была у меня такой чувствительной, что когда мать обрезала ногти, любое соприкосновение кожи с чем-либо, даже с воздухом, причиняло мне ужасные страдания. Каждый раз после этого я плача бегала по комнате, растопырив пальцы и стараясь ни к чему не прикоснуться. Это даже была не боль, а какое-то невыносимое чувство. Врач объяснил матери, что у меня сверхчувствительные нервы и что надо делать после этого теплые ванночки. Ванночки в какой-то мере помогли, но прошло много лет, пока кожа моя окрепла и я перестала испытывать это невыносимое ощущение при стрижке ногтей.