протоиерей Иоанн Толмачев - 4.Недели по Троице 18-32

Во всех этих случаях мы обманываем самих себя, если, оказывая таким людям снисхождение и миролюбие, воображаем себе, что мы любим их как наших врагов.

2. В отношении к оскорблениям, какие мы испытываем.

Слова и поступки людей весьма различны и не в одинаковой степени чувствительны и оскорбительны. Кто по невежеству, опрометчивости или недоразумению делает нам несправедливость, того нельзя ставить наравне с тем, который вредит нам по злобе и с намерением.

Не обманываемся ли мы, следовательно, если воображаем себе, что любим, как врагов наших, тех, в поступках которых нет никакого враждебного намерения?

Весьма много зависит также и от того, как мы судим о погрешностях людей и их вреде, причиняемом нам.

Потеря, например, имущества для одного — чувствительна, а для другого — ничего не значит.

Но из-за этого уменьшается также и достоинство любви ко врагу.

Ибо что за подвиг здесь простить оскорбление, забыть потерю, которой вы сами не придаете большого значения? Кто может хвалиться великодушием, которое не стоит ему ни малейшего труда?

Следовательно, оказывая снисхождение, кротость и терпение к другим, испытайте самих себя, тяжело ли вам исполнить эти добродетели? Действительно ли оскорбленное чувство было так живо и сильно в вас, что вы должны были преодолеть самих себя, для того чтобы простить и забыть нанесенную несправедливость? Иначе вы обманываетесь и не оказываете еще любви ко врагам, требуемой Евангелием.

3. В отношении наших поступков к действительным врагам.

Истинный христианин не только удерживается от всяких мстительных поступков, от каждой отдачи зла злом, но и подавляет каждое пожелание мести, каждое движение ненависти и вражды. Он даже уважает врага, ищет оказать ему добро и поступает в отношении к нему с любовью и великодушием.

Но можно ли назвать любовью к врагу, если вы, хотя и не оказываете вашему оскорбителю явной вражды, не преследуете его с горячностью, однако втайне питаете к нему отвращение и ненависть, мечтаете о препятствиях на счет его чести и довольства?

Любовь ли это к врагу, если вы, хотя и удерживаетесь от всяких взрывов гнева и недоброжелательства к вашим оскорбителям, но ваше сердце при этом исполнено холода и презрения к нему, — если вы, хотя и прощаете оскорбления, не мстите за них, но однако и не хотите забыть их? Любовь ли это к врагу, когда вы даете врагу то, что обязаны были дать ему по долгу и справедливости, но не можете преодолеть самих себя, “воздавать добром за зло?”

О, подумайте, что вы должны “благословлять проклинающих вас, благотворить ненавидящим вас” и пр. (Мф. 5:44 [178] А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас )!

Если вы не оказывали еще такого участия и великодушия к своим врагам, то вы напрасно хвалитесь исполнением заповеди любви ко врагам.

4. В отношении побуждений, определяющих наши поступки к врагам.

Чтобы убедиться, действительно ли мы любим врагов, для этого мы должны наконец исследовать, какие побуждения руководствуют нашими отношениями, из каких намерений и с каким расположением мы исполняем наши обязанности к ним.

Не страх ли перед пагубными следствиями мщения побуждает нас к уступчивости и примирению?

Не опасение ли, что другие, внимание и благосклонность которых выгодны для нас, будут худо думать о нас, откажут нам в благоволении, станут нас презирать и избегать?

Не чувство ли бессилия и слабости, не страх ли перед могуществом врага, удерживают нас предпринять что-либо против него, потому что он может отплатить нам вдвойне?

О, тогда нет еще и следа любви к врагам в нашей душе, тогда мы еще люди немиролюбивые и неснисходительные, способные на всякую месть, лишь только представится удобный случай.

Вы, наконец, которые успокаиваете себя, будто в вас нет и мысли о мщении, но только хотите выиграть время или перехитрить врага видом уступчивости и примирения — как мы можем считать ваш поступок за истинную любовь к врагам, когда ваше сердце дышет совершенно противоположными ощущениями?

К несчастью, сердце человеческое всегда ищет оправданий в неисполнении этого долга любви.

Но мы, как христиане, обязаны оказывать искреннюю любовь, снисхождение и великодушие к нашим врагам.