Петр Иванов - Тайна святых

Однако, могла ли случайная, из любопытства сбежавшаяся толпа, минуту раньше насмехавшаяся над апостолами, поверить в воскресение распятого — позорно умершего человека? Не оскорбительно ли было для иудеев утверждение, что Бог соделал Христом-Мессией, столь долгожданного для славы Израиля, униженного перед всем миром жалкого галилеянина?

Но, как огонь, — слова Духа Святого, и, как небесный свет, воздух, окружавший получивших Духа Утешителя. Любовью и истиной растворились в сердцах речи Петра. И только кончил, раздались тысячи голосов, сокрушенные вопли — братия, скажите, что нам делать?

И в тот день крестились около трех тысяч душ.

Так знаменовалось новое, что даровал Воскресший Христос, послав на землю Духа Утешителя.

Господь ежедневно прилагал спасаемых к церкви. И наступила жизнь, никогда не бывшая доселе на земле, — время великой благодати.

Милостью Божией церковь стала совершенным обществом, исполненным любви и света (по слову апостола: Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы).

У множества уверовавших было одно сердце и одна душа. И каждый день единодушно пребывали в храме, и, преломляя на дому хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца.

И никто не был в состоянии называть что-либо своим. Продавали имение и всякую собственность, приносили, как любящие дети к апостолам. И не было между ними никого нуждающегося. Никто не заведывал раздачей пищи, как было после, когда выбрали семь диаконов. Само собой расходилось по рукам нуждающихся.

Апостолы с великой силой свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса.

Это время можно назвать Пасхальным периодом церкви (позднее апостол Павел скажет: “мы проповедуем Христа распятого”, - слово, общее для всего последующего христианства). Теперь же только образ Воскресшего Христа предносился перед лицом верующих, а в сердцах, как нескончаемая радость, стремилось упование: Христос идет во славе.

Не можем ли мы, современные христиане, хотя бы в самую узкую щелочку, взглянуть на жизнь этого самого счастливого времени церкви?

Кажется нам, что и православные и католики имеют некоторую возможность.

Православные. Когда в конце светлой заутрени на Пасху наступает время подходить ко кресту, храм наполняется ликованием любви, всем хочется христосоваться друг с другом, исчезает воспоминание обычной жизни, полное забвение зла, и нет конца радости.

Католики. Вечерний крестный ход в Лурде с зажженными свечами, когда в радости все поют (и не могут не петь): “Аве Мария” и духовенство, и миряне; и католики и их гости (вернее сказать, гости Превятой Богородицы) и датчане, и американцы, и славяне, и маловерующие, смешавшись нестройной толпой, соединяются в благодатном ощущении вдруг наступившего детского счастья и любви друг к другу, — и кажется, что радости этой не будет конца.

Впрочем, наша радость только слабейший намек на то, что было, длилось целые годы. Как нам вообразить: тогда жила нераздельно с народом и Божия Матерь.

Но и в каждом сиял Дух Святой тем или иным даром (или даже дарами) и каждому на языке его души открывал Он тайны веры (оттого не было нужды в догматах). И не было даже намека на какую-нибудь власть в церкви; все зиждилось на любовном общении друг с другом без малейшего оттенка принуждения. Все были одно. Как на непонятную нам, чудесную особенность этой церкви скажем, что тогда людей не могло разделить даже незнание, как у нас принято говорить, иностранных языков. Все понимали друг друга и говорили все на всех языках (это вспоминает церковь в праздник Троицы (Сошествие Св. Духа): когда огненные языки даровал Бог, всех снова призвал в соединение (разделение языков было временем всеобщего разъединения).

В эти времена великого радования никто не был огорчен мыслию о возможности наступления скорби. Жили в блаженном неведении — наступило, казалось, вечное счастье.

Некое событие из чудесного первоначального состояния церкви подтверждает инобытие тогдашнего Христова общества. Событие следующее. Когда все приносили свои имения, один муж Анания с женой Сапфирою, продав собственность, решил часть денег припрятать (то, что по житейски называется: отложить на черный день).

Апостол Петр с горечью заметил Анании: “как ты допустил сатане вложить в сердце твое солгать Духу Святому, ты ведь не нам солгал, а Богу”! Анания пал бездыханным, так же умерла и его жена.

Что означала эта внезапная смерть?

Было бы нечестиво предполагать, что Петр наказал Ананию и Сапфиру смертью: никогда ни Христос, ни апостолы не могли бы принять участие в казнях (“не знаете, какого вы Духа”, - сказал Господь Иисус ученикам, предлагавшим умертвить непокорных самарян). Иоанн Златоуст прямо говорит: “христианам преимущественно перед всеми запрещается насилием исправлять впадающих в грехи”.