Брюс Мецгер - Канон Нового Завета

Если Павлу иногда приходилось разрешать какой-либо вопрос, к которому нельзя было непосредственно применить слов Иисуса, он ссылался на свое призвание одного из “получивших милость от Господа быть Ему верным” и “имеет Духа Божия” (1 Кор 7:25,40). Апостол утверждал, что его наставления и распоряжения исходят от Господа (1 Кор 14:37), Сам Господь говорит его устами (ср.: 1 Фее 2:13).

Не стоит обсуждать здесь, когда и как обрел Павел столь глубокое осознание своей силы, присущей всему его апостольскому служению (Рим 11:13); но важно напомнить о поворотном событии его жизни, к которому он постоянно это служение возводит (Гал 1:11–16). Сознавая силу своего призвания, Павел претендовал даже на то, что он может предавать анафеме любое благовествование, исходящее не от Господа (Гал 1:7–9; ср.: 2 Фее 3:17). То же можно сказать и о других учителях апостольского века (Евр 10:26–27; 13:18–19; 3 Ин 5-10).

Послания Павла начали распространяться еще при жизни автора [3] О раннем хождении Посланий, еще до сформированного канона, см. Lucetta Mowry, «The Early Circulation of Paul's Letters», Journal of Biblical Literature , xiii (1944), pp. 73–86, и литературу, указанную в главе XI, ч. 5, внизу. . Это видно, например, из апостольского распоряжения о том, что колоссянам и лаодикийцам следует обмениваться посланиями, может быть — в копиях (Кол 4:16), а в Послании к Галатам он обращается к “церквам Галатийским” (Гал 1:2) и настаивает на том, чтобы Первое послание к Фессалоникийцам было прочитано “всем святым братиям” (1 Фее 5:27). Из этого следует, что в то время, очевидно, уже существовало несколько “домашних церквей”.

Авторы апостольских посланий убеждены в авторитетности своих слов, но не уверены в том, что их воспримут как неизменный постулат учения и руководства для обустройства христианской жизни. Они писали о насущных, с их точки зрения, проблемах, обращаясь как бы к своим непосредственным слушателям. Естественно, эти послания бережно сохраняли и многократно перечитывали и в тех общинах, которые были первыми их адресатами, и в других, куда доставляли копии этих ценных свидетельств апостольского века [4] В разных святоотеческих писаниях мы находим свидетельства о том, что сохранился рукописный оригинал той или иной книги Нового Завета. Тертуллиан (De praesc. haer. 36) упоминает Фессалоники среди городов, общинам которых адресованы апостольские послания, все еще читающиеся по оригиналу ( apud quas (sc. ecclesias) ipsae authmticae lit-teraeeorum recitantur ), где слово ipsae исключает понимание authenticae кaк “не измененного” или “не искаженного еретиками”). Во фрагменте, приписываемом Петру I Александрийскому (ум. в 311 г. по Р.Х.), мы находим указание, связанное с чтением  вместо  в Ин 19:14 и утверждение, что “сама рукопись () евангелиста благодатью Божьей до сих пор сохраняется в главной церкви Эфеса и почитаема верными” (Migne, Patmlogia Graeca, xviii. 517D; см. также Juan Leal, «El auto-grafo del IV Evangelio у la arqueologia», Estudios ecclesiasticos, xxxiv [1960], pp. 895–905, особенно 903–905). Об авторских рукописях новозаветных книг см. также Eberhard Nestle, Introduction to the Textual Criticism of the Greek New Testament, 2 nd ed. (London, 1901), pp. 29–31, и фрагмент письма, приписываемого Клименту Александрийскому (см. pp. 132–133 внизу). .

(4) С годами увеличивалось количество христианской литературы и расширялся регион ее распространения. Так, в конце I века по Р. X. Климент Римский обратился с посланием к Коринфской церкви, а в начале II века св. Игнатий, епископ Антиохии, на пути к своей мученической кончине в Риме разослал шесть коротких посланий различным церквам и одно — Поликарпу Смирнскому. В этой, а чаще — в более поздней христианской литературе II века [5] Помимо христианской литературы, созданной апостольскими Отцами и апологетами (которые рассматриваются в следующих главах), нельзя не заметить отголосков некоторых новозаветных книг в таких сборниках, как 3-я Книга Ездры и Завет двенадцати патриархов. мы встречаем знакомые нам рассуждения и фразы из апостольских посланий, цитируемых порой особенно выразительно. Каково бы ни было отношение ее авторов к этим апостольским документам, ясно одно — с самого начала те определяли их образ мыслей.

Особую значимость посланий апостолов, которые были соратниками Христа и создавали свои произведения так близко от времени Его земного служения, постоянно подчеркивали, а это способствовало вычленению и объединению этих документов в отдельный корпус писаний, который позволил надежно изолировать их от творений более поздних авторов. Например, послания Климента и Игнатия явно проникнуты духом послеапостольских времен. В них чувствуется некоторая авторитетность, но сознания апостольского приоритета здесь уже нет. Авторы постоянно ссылаются на глубоко почитаемых апостолов, как на столпов уже минувшего века (1 Клим 5:3–7; 42:1 и далее; 47:1 и далее; Игнат Тралл 2:2; Магн 6:1; 7:2; 13:1). Вполне очевидно, что современники могли распознавать тон документов; да так оно и было. Поэтому одни стали идентифицировать как канонические, а другие относить ко все возрастающей группе патристической литературы.