Артур Конан-Дойль - Новое откровение

Так вот, едва ли можно найти какого иного человека, который был бы более ярким и впечатляющим опровержением этим расхожим обвинениям, нежели сэр Артур Конан-Дойль. Человек счастливый в личной жизни, имевший множество друзей, достигший благодаря своему писательскому таланту мировой известности, он ни в коей мере не искал в Спиритизме компенсации внутренним драмам. И та рациональность и определенность, с которыми он вступил в ряды его сторонников, никак не были у него продиктованы внезапным разрывом сердечной привязанности, но, напротив, зрели в нем в течение тридцати лет. Тем самым мы желаем сказать всем доморощенным и титулованно-дипломированным скептикам: если уж столь логичный, взыскательный и методичный ум в результате своих многолетних исследований и размышлений признал реальность спиритических фактов и стал сторонником философии Спиритизма, то, значит, все это не может быть "чудовищным суеверием" и бабушкиными сказками, но, напротив того, является выражением действительной природы вещей.

Спиритизм, по всей видимости, удесятерил, а не ослабил предприимчивость и инициативность этого великана, за благодушным обликом которого скрывалась кипучая энергия, неустанно ищущая себе выражения и предпочитающая дела трудные или безнадежные. Если большинство знаменитостей, ушедших на покой, купаются в лучах славы и только и помышляют о том, как бы не позволить ей угаснуть, ревностно оберегая ее от всего, что могло бы ей повредить, то Конан-Дойль в эту самую пору дополняет свой труд писателя апостольской деятельностью, которой он посвящает все минуты досуга, весь свой престиж, значительную долю состояния - порядка 750.000 фунтов стерлингов - и многие свои сочинения. Беря на себя ответственность за эти действия, вплоть до самых крайних последствий их, он не может избежать и того, что связано с примыканием к спиритическому движению. Обращенный в новую веру, он не может довольствоваться ролью простого сторонника, ему необходимо броситься еще и на передний край борьбы, которую вело движение, подвергавшееся после мировой войны все более резким нападкам. Сделавшись проповедником, он объезжает мир с апостольской миссией, содействуя делу как устным словом, так и пером.

В это время претерпевает серьезные изменения и его художественное творчество. Отныне он не стремится пользоваться фантастическим, чтобы удивить, но лишь за тем, чтобы созидать. Он более не рассматривает фантастическое как повод, дабы рассказать чудесные сказки и блеснуть игрой воображения, но, напротив, силится включить сверхъестественное в реальность в том виде, в каком оно открывается ему новой верой.7 Постепенно он лишает сверхъестественное драматических и легкомысленных аксессуаров, чтобы зримее проступило его религиозное и нравственное содержание. Этот долгий путь от тревоги к миру, от сказки к аргументированной вере естественным образом выводит его к "Стране туманов"8 - последней уступке издателям, которые умоляют его продолжить приключения старых героев. Напрасные мольбы. Слишком поздно. "Мне бы очень хотелось сделать то, о чем Вы просите, но, как Вам известно, моя жизнь отныне посвящена одной-единственной цели, и в настоящее время у меня не предвидится никаких литературных замыслов, которые могли бы представлять для вас малейший интерес. Я могу писать только то, что выходит у меня из-под пера." Да, другое время, другие нужды. Единственный мир, который он теперь желает описывать, - это мир иной. Единственные голоса, которые он слушает, - это голоса умерших, ибо они помогают ему услышать музыку разбитой скрипки.

В июне 1917 года, менее чем через десять месяцев после заявления в "Лайт", появляется первая его книга, посвященная данной теме, - "Новое Откровение", заглавие которой, не любя (как и все англичане) термина "спиритизм", Конан-Дойль заимствует у почитаемого им французского автора, одного из апостолов учения - Леона Дени. В "Христианстве и Спиритизме" (1898г.) Дени анализирует проблему в четырех ракурсах: "Неясности и искажения в Евангелии", "Эзотерическое учение Христианства", "Общение с духами умерших" и "Новое Откровение". Конан-Дойль, прекрасно сознавая важность темы, остановил свой выбор на последнем, объясняя в своей книге, как это откровение к нему пришло и как он его принял. Он излагает перед читателем свои сомнения и колебания, как бы приглашая его, в свою очередь, преодолеть их, как это сделал он сам.

"Жизненное Послание", появившееся в августе 1919 года, пронизано тоном убежденности и намеренно полемично. Оно раскрывает достаточно широкое видение спиритического учения, которое противополагается летаргии общественного сознания, позволившей человечеству докатиться до жестокости, бреда и безразличия, в каковые мир был ввергнут катаклизмом 1914-18гг., оказавшимся лишь логическим ее итогом. Конан-Дойль обличает коррупцию и грубость русской аристократии накануне большевицкой революции, непристойность и эгоизм британского империализма, заносчивость и хищность германской империи и колониализм в лице Леопольда Бельгийского, "этого демона во плоти, скаредность и алчность которого плодили убийства и пытки на значительной части африканского материка и который, тем не менее, был принят при всех дворах мира и погребен после панегирика, произнесенного кардиналом католической церкви - церкви, ни разу не возвысившей голоса, чтобы осудить его дьявольские деяния."9 И прежде чем говорить о духовном возрождении, совершаемом Спиритизмом, Конан-Дойль восклицает: "Взгляните на все это и скажите: представлялось ли когда человечество в более неприглядном виде?"10