П Глоба - Живой огонь

Особо следует сказать об истории. Здесь мы тоже имеем дело с моделями. Часто приходится слышать, что такой-то историк субъективен, предвзято относится к каким-то событиям. При этом обычно предполагается, что существует объективная история. Однако любая попытка написать объективно заканчивается тем, что уже другие специалисты начинают обвинять автора в субъективности. Историю пишут люди, а следовательно, они всегда строят свою модель, свои причинно-следственные взаимосвязи. Вспомним, что даже недавно совершившиеся события их очевидцы буквально на следующий день описывают совершенно по-разному. Что же говорить о делах давно минувших дней? Историк всегда подгоняет историю под уже сложившуюся у него в голове модель.

Кстати, далеко не всегда события, происходившие реально, сильнее влияют на дальнейшую жизнь, чем вымышленные или неправильно описанные. Простейший пример - утверждение о существовании в давней истории человечества так называемого "рабовладельческого строя", которым так любят пугать друг друга современные политики и экономисты. На самом деле здесь наблюдается явная натяжка. Конечно, во многих странах древнего мира рабы были, но они были и гораздо позже. Достаточно сказать, что в прошлом веке в США было больше рабов, чем во всех вместе взятых известных нам странах древнего мира. А миллионы рабов-узников ГУЛАГа, несколько десятилетий назад работавших в "стране победившего социализма"? Но сложившийся стереотип продолжает жить и активно влиять на нашу жизнь. И таких стереотипов очень много.

Свою модель мира создает и непрерывно совершенствует каждый человек. Такая модель строится на основании собственного жизненного опыта (тоже своеобразная модель), а также на основе известных человеку моделей, поставляемых наукой, искусством, общением с авторитетными людьми и т.д. В зависимости от этой личной модели складываются стереотипы поведения, человек принимает решения, что ему делать в том или ином случае. При этом личная модель мира одного человека, живущего в одних условиях, может оказаться совершенно бесполезной и даже вредной для другого человека, в других условиях. То есть каждый из нас - сам себе философ и при желании может сформулировать свою систему миропонимания, знакомство с которой для других людей может представлять интерес скорее с точки зрения изучения личности автора.

Точно так же свои модели используются и наукой, в том числе науками, от которых часто ждут объяснения мира, преобразования его, улучшения нашей жизни: физика работает со своими моделями, химия - со своими, биология, экономика, социология - все формируют удобные для себя модели. Но любая модель несовершенна по самой своей природе, ее применение ограничено, поэтому часто используют целый набор моделей для разных случаев, нередко даже в одной науке существует несколько противоречащих друг другу моделей. В связи с этим вспоминается древняя восточная сказка о четырех слепцах и слоне, которого они изучали: один ощупал хобот и сказал, что слон похож на змею, другой - ногу и сделал вывод, что слон подобен колонне. Третий и четвертый, имевшие дело с хвостом и брюхом, также построили свои модели слона, которые в чем-то соответствовали реальности, но были ограничены, в данном случае - пространственно.

Развитие науки сводится обычно к замене одной модели на другую, причем, как правило, сначала ученый чисто интуитивно строит в уме новую модель, потом (не всегда) проверяет ее применимость на практике, и уже затем под нее подводится "научное обоснование". Гораздо хуже, когда модель строится вышестоящими органами, а ученые только "обосновывают" ее, что особенно характерно для тоталитарных режимов, протаскивающих под именем науки всевозможные лжеучения.

Теперь к вопросу о том, можно ли что-нибудь "неопровержимо" доказать. Точное доказательство обычно связывается или с математикой, оперирующей числами, или с логикой, оперирующей понятиями "истина" и "ложь". Но любые математические методы всегда применимы только к используемой модели, только для нее строится весь математический аппарат. Реальные явления практически никогда не описываются точными цифрами, и не случайно в последнее время развиваются такие направления математики, как теория вероятностей и теория нечетких множеств, выводы которых всегда нечетки, неточны, всегда представляют собой ту или иную степень вероятности одного из возможных вариантов события.

Что касается логики, то для правильного логического вывода надо, по меньшей мере, знать все факторы, действующие на данное явление, все причины, что в принципе невозможно опять же в силу неполноты любой модели. К тому же сейчас самой же наукой признано, что применение логики для доказательства истинности или ложности утверждений резко ограничено. Всегда может быть построено утверждение, которое невозможно логически ни доказать, ни опровергнуть, и при этом множество логически недоказуемых утверждений существенно больше множества доказуемых. Кстати, большинство серьезных ученых прекрасно понимают ограниченность науки (во всяком случае, своей науки), трезво оценивают ее роль в нашей жизни. Это, однако, не мешает некоторым из них из чисто политических (да и экономических тоже) соображений поддерживать веру во всесилие науки у тех, кто далек от нее. Давно замечено, что человек преклоняется перед тем, что плохо знает. Поэтому даже когда он слышит, что какой-то ученый не может объяснить некоторое явление, вера в науку вообще у него нисколько не ослабевает.