Протоиерей Павел Матвеевский - Евангельская история. Книга третья. Конечные события Евангельской истории

Два ученика шли в Еммаус, селение, отстоявшее от Иерусалима стадий на шестьдесят. один был клеопа, по всей вероятности, муж Марии, сестры Богоматери (Ин. 19, 25), а другой, по древнему преданию, сам евангелист лука, – оба из числа семидесяти учеников. Дорогой они разговаривали между собою о событиях последних дней и о той дивной вести, которую слышали в городе. Погруженные в тяжелые думы и горестные воспоминания, ученики едва приметили, как к ним приблизился какой-то незнакомец и пошел с ними. Этот спутник был сам Господь, но ученики не узнали Его, потому что, по выражению святого евангелиста, очи ею держастеся, да Его не познаета , – как бы видя не видели. Притом Иисус Христос явился им инем образом (Мк. 16, 12), не в том, в каком они привыкли Его видеть, и сделал это по снисхождению к немощи учеников, не могших вдруг принять радость внезапного явления. Еммаусские путники без дальнейших расспросов приняли незнакомца, присоединившегося к ним, за прозелита, ходившего в Иерусалим на праздник пасхи и теперь спешившего домой. Чудный странник спросил учеников: что суть словеса сия, о нихже стязаетася к себе идуще и еста дряхла? Путники, занятые судьбой Учителя, окончившего жизнь на кресте, были удивлены этим вопросом: им казалось, что последние события в Иерусалиме должны быть известны всем, и что теперь, когда все это совершилось так недавно, и речи не может быть ни о чем другом. клеопа поспешил ответить спутнику с выражением горького упрека: Ты ли един пришлец еси во Иерусалиме и не уведел еси бывших в нем во дни сия? – Киих? – опять спросил незнакомец: небесный врач, желавший исцелить душевную скорбь учеников и просветить их ум, обуреваемый сомнениями, желал, чтобы страждущие сами раскрыли пред ним раны своего сердца и приняли духовное врачевство со всей готовностью. Удовлетворяя любопытству незнакомца, путники повторили ему то, что было постоянным предметом их дум и разговоров, причиной того грустного состояния, в каком видел их спутник: яже о Иисусе Назарянине, иже бысть муж Пророк, силен делом и словом пред Богом и всеми людьми; како предаша Его архиереи и князи наши на осуждение смерти и распяша Его. тяжело было вспоминать о том, как поступили первосвященники и начальники с неповинным Иисусом, не сделавшим никакого зла и между тем обнаружившим и в словах, и делах необычайную, благотворную силу, но эта скорбь увеличивалась еще горечью обманутых ожиданий: мы же надеяхомся, яко Сей есть хотя избавити Израиля, но и над всеми сими, третий сей день есть днесь, отнелиже сия быша. надежда на открытие славного земного царства Мессии, которую еммаусские путники разделяли со многими своими соотечественниками (Мф. 20, 21; Деян. 1, 6), исчезла при виде крестной смерти Иисуса Христа и казалась навсегда и безвозвратно погребенной вместе с голгофским страдальцем, и между тем, к удивлению, в этот третий день произошло при гробе нечто чудное, требующее дальнейших разъяснений: жены некия от нас ужасиша ны, – продолжали путники, – бывшия рано у гроба, и не обретше телесе Его, приидоша глаголюще, яко и явление Ангел видеша, иже глаголют Его жива. И идоша нецыи от нас ко гробу и обретоша тако, якоже и жены реша, Самого же не видеша . в бесхитростном рассказе своем путники не умолчали и о том, что служило к обвинению их самих в малодушии и маловерии. Почему бы не дать больше веры свидетельству святых мироносиц, особенно если оно подтверждено еще другим несомненным свидетельством? Зачем не обратиться к писаниям пророков для разъяснения мрачных мыслей и тревожных чувств? Для чего спешить из Иерусалима, унося тяжелый камень на сердце? но, читая в сердцах еммаусских путников, всеведущий зрел, что ученики недуговали не тем упорным и ожесточенным неверием, в котором люди, имея очи, не видят, имея уши, не слышат, и сердцем отказываются уразуметь и обратиться (ис. 6, 9, 10): они были окружены лишь мглой сомнения и недоумений, которая могла рассеяться от одного луча Солнца Правды (Мал. 4, 2); они лишь медлили веровать, не спешили привести себе на память, собрать воедино и согласовать с событиями те предсказания, которые рассеяны по всему Писанию; они нуждались в руководителе, который устранил бы сомнения их и привел к истине. и этот руководитель – сам Господь – теперь с ними! О, несмысленная и косная сердцем, еже веровати о всех, яже глаголаша пророцы , – так начал свою речь незнакомец: он видел, что собеседники Его заслуживали упрек, который мог возбудить их мысль и чувство, – не сия ли подобаше пострадати Христу и внити в славу Свою? Дивный спутник, продолжая путь, стал изъяснять им все, сказанное о Христе в Писании; показал, как еще закон Моисея в образных учреждениях представлял именно страждущего и прославляемого Мессию; напомнил, как последующие пророки развили и дополнили прежние откровения новыми, более ясными чертами. Чудный странник говорил так, что слова Его проливали истинную отраду и сладостное утешение в измученные души слушателей: сердца их, согреваемые огнем благодати, горели и трепетали от радостного восторга. Еммаусские путники слушали и не могли довольно наслушаться. После сего и пророчества, и самые события, разъясненные спутником, представились им в истинном свете. Дивный собеседник ясно показывал в себе нечто необычайное, но глаза их по-прежнему были удержаны (Лк. 24, 16) – и они не могли узнать господа.