Антон Карташев - Очерки по истории Русской Церкви. Том 1

Князь Острожский знал, что Гедеон тут закрепляет формально чистую фикцию. Но он сознательно подавал эту руку помощи утопающему. Гедеон, конечно, лжет, будто он не ведал, что будет написано на бланках. Если в 1590 г. вопрос шел только о притеснениях, то почему же не подписались тут все епископы и особенно сам митрополит? A куда же девать ответ короля 1592 г. об унии 4-м епископам? Почему Гедеон тогда не протестовал? Если Кирилл Терлецкий уже раз их обманул, то почему же в 1594 г. в Сокале Гедеон дал ему вновь доверенность? A униатский сговор во Львове в 1595 г. у самого Гедеона? Кн. Острожский все это понимал, но Гедеону не было другого выхода, кроме этой формально-юридической лжи. A князю было важно оторвать Гедеона от унии во что бы то ни стало и связать его этим актом. Князь написал Львовскому братству о примирении с ним Гедеона. A Кирилл Терлецкий подал на Гедеона иск в королевский суд, обвиняя его в клевете. Так, с усилием, был оторван от заговора епископов-изменников не без болезненности пока единственный Гедеон Львовский.

Последствия манифеста Острожского и обнаружения архиерейской измены вызвало серию открытых протестов православных мирян. В Вильне все православное мирское общество и братство отправило послов к воеводе князю Крыштофу Радзивиллу, чтобы он был им «помощью и оборонцем» против пастырей-изменников вере. Дидаскал братской школы, Стефан Зизаний, с церковного амвона возвестил, как обжую волю народа, всеобщее отлучение от православной церкви пастырей заговорщиков, равно и всех других изменников. Митр. Михаил Рогоза, продолжая отныне уже бессмысленное лицемерное укрывательство, прислал братчикам и школе своего уполномоченного, угрожая устно и церковным отлучением и судом за клевету. Но справедливого негодования мирян, пред которыми открылся лукавый обман иерархов, продолжением новых обманов уже нельзя было остановить. Виленское священство внесло формальный протест в городские книги о беззаконных действиях своих иерархов, «безо всякого синода и соглашения с народом христианским» предавших веру. Русская лавица магистрата заявила также официальную жалобу по линии своей субординации: — Виленскому воеводе кн. Христофору (Крыштофу) Радзивиллу и одновременно известила о том же Новогрудского воеводу Ф. Скумина и Киевского воеводу кн. Острожского. Ф. Скумин немедленно снесся с кн. Острожским, приглашая его заявить общее ходатайство о большом соборе, на котором православные миряне и священники могли бы свести счеты «с блудными и подступными (т. е. подкупными) пастырями нашими».

Сами затейщики унии, Кирилл и особенно Ипатий, не знали, как теперь обойтись без согласия с низами церкви и сами считали собор неизбежным, но собор так сказать «подстроенный». Они опять пришли к мысли, что следовало бы заручиться согласием кн. Острожского — начать проводить унию менее уступчивую, более близкую к идеальной мечте князя. По дороге в Краков Потей явился в Люблине к князю и хотел снискать его благоволение, откровенно показав ему подлинный акт русских иерархов согласия на унию с подписями и печатями и театрально заявил ему: «пусть князь даже сожжет этот акт, но начнет снова это святое дело» по своему плану. Потей пал со слезами к ногам князя и умолял его взять все это дело в свои руки. Кн. Острожский выслушал это ходатайство будто бы благосклонно. Он сказал Ипатию, чтобы тот от лица владык ходатайствовал перед королем о соборе. A на соборе он, князь, обязательно будет, ибо надо решать этот вопрос, по его выражению, «с согласия всего христианства». Епископы действительно ухватились за этот поворот дела и просили короля собрать собор особенно потому, что «крепчайший столб и украшение православной церкви в Литве еще не согласился на унию и требовал собора». Король было уже соглашался разрешить собор. Но… дошедшие до Кракова сведения подтверждали, что народ русско-православный уже так разошелся со своими пастырями, что запоздалый собор не обещает унии никакой выгоды. И еще хуже: православные миряне уже сговариваются на единый фронт с протестантами. Близкие королю советники отсоветовали рисковать собором. Надумали, чтобы Сигизмунд не выпускал дела из круга своего верховного королевского авторитета. Сигизмунд пошел этим путем. 28.VII Сигизмунд III одновременно публикует три свои обращения или указа: 1) кн. Острожскому, 2) митрополиту и 3) старостам пограничных замков в Польше.