Соколов - Загробный мир по древнерусским представлениям

В языках неиндоевропейских встречаем: еврейск. «nefes и ruach», обозначающих: «ветер, бурю, дыхание, дух и душу», и такие же значения имеют: арабск. «nafs и ruh», китайск. «kih» — дыхание, впоследствии приняло значение: дух, душа; венгерск. «szellem» (дух, душа) происходит от «szel» (ветер); эвекое «gbogbo» (душа) основывается на коренном «gbo» (дуть, веять); гегерское «ombero» означает как ветер, так и душу; вотятское «lul» — «дыхание, жизнь, душа [224, 275]; австралийское «waug» — дыхание, дух, душа; нетель-ское (Калифорния) «pints» — дух, душа; яванское «nawa» — дыхание, душа и т. д. [186, 14] 10.

11Древнее воззрение «душа — ветер» отражается в библейском сказании о сотворении Богом человека, по которому Бог «вдунул» в человека дыхание жизни

Представление души в образе ветра, как пережиток старины, мы на Руси можем усматривать и по — ныне. Так, в северной похоронной причети находим такое место:

Вы разойдитесь, ветры буйные,

— плачет невеста на могиле матери, —

Раскатитесь, белы камешки' Раскуйтесь, гвоздики шеломчатые, Покажись ка, гробова доска,

Развернись ко, белый саван, Откройтесь, оци ясные. Сговорите, золоты уста, Погляди тко, моя ладушка' [18, 75,33, 55, 163, 164] 16.

Причеть не случайно обращается к «ветрам буйным». Здесь мы встречаем не один только поэтический образ, а можем усматривать и сродство души с этой стихией или древнее представление о душе как ветре. Ветрам здесь как бы приписывается живительная сила. От их действия как бы ожидается «открытие оцей ясных» и говор «золотых уст», осмысленного же взгляда и речи можно ожидать только от живого человека, а не от мертвеца… У мертвеца, следовательно, ветер заменит то, чего ему недостает, чтобы быть живым, т. е. душу [18, 12]. Еще яснее можно видеть древнее представление о душе как ветре в существующих у нас суевериях. Когда слышится завывание ветра в трубе, суеверные люди говорят: «Чья-то душа родная жалуется, что ее не поминаем» 17, или завывание ветра считают плачем

16А ти, сирая земле, разсипся, А ти, червоная калина, расхилися, А ти, дрогии каменю, раскотися, А ти, скердиная труно, разиидися, А ти милая, обизвися 1[36, 322]

"Слышано автором во Владимирском уезде [18, XI 59, 566].

покойников, а срывание с домов бурей крыш считают за их недовольство [199, 35]. В некоторых местах России крестьяне положительно утверждают, что бури и вихри происходят от того, что кто — либо повесился, удушился или утопился, так как душа таковых людей, исторгнутая из тела, в бурном полете устремляется в небесные пространства [13, 247] 1а. В Ушицком и Проскуровском уездах ветер и поныне считается умершим человеком, который бегает по белу свету и моргает одним усом [199, ЗЗ] 19.

Помимо ветра, душа представлялась предку еще в образе огня, теплоты. Обращаясь к трупу, предок-язычник видел, что труп холоден: в нем он не находил той теплоты, того внутреннего огня, которые отличают живого человека от мертвого. Отсюда предок-язычник заключал, что теплота и ее ближайший источник огонь и есть душа, которая оставила труп. Такое его представление о душе подтверждалось наблюдением над природой: природа только тогда бывает полна жизни и деятельности, когда приходит лето с его светлым и теплым солнышком, во время же зимы она представляет холодный труп покойника. Такое представление о душе существовало у родственных нам народов. Так, по верованию индейцев, «Агни» (огонь), вселяясь в человека, дает ему жизнь [139, 688]. По мнению чехов, над могилами летают огненные душечки [91, 194]; в блуждающих огнях они видят души некрещеных младенцев. Тот же взгляд на блуждающие огни разделяют и лужичане [13, 198; 256, 353]. Отголоски представления предка о душе как об огне на Руси можно усматривать в существующих суевериях, по которым светящиеся на

18По словам же якутов: ветры и метели вызывает всякое тело, не преданное по1ребению [166, 619]. 14Жизнь принималась за синоним духа и души [32,139].

кладбищах огоньки — не что иное, как вышедшие души (Холмская Русь) [199, 46]. Простолюдины и по сие время блуждающие болотные, вследствие фосфорических испарений, огоньки признают за души усопших, некрещеных младенцев или вообще за души усопших [12, 80; 13, 197; 32, 139]. Характерна малороссийская сказка «О куме Смерти», указывающая на связь жизни с огнем. «Смерть, — говорит сказка, — жила пид землею, здоровецка хата уся була освичена свичками: де яки з» ных начыналы горити, де яки догорувалы и погасалы». Пришел к ней в гости кум и стал расспрашивать про свечи. Смерть отвечала: «Каждый человек, який тилько je на свити, мае тут свою свичку; як вин тилько родыцьця — свич-ка запалюетця, як свичка гасне — вин умирае». — «А где ж моя свечка?» —