Патриарх и молодежь: разговор без дипломатии

Религия — дело сильного человека, вопреки имеющему хождение представлению о ней как уделе слабых, верующих от беспомощности. Вовсе нет. Ибо для того, чтобы обуздать самодовлеющее человеческое «я» и вытеснить его на периферию, поставив Бога в центр своей жизни, нужно стать воистину «нищим духом», что в евангельском смысле означает быть человеком большой духовной силы. Поэтому сознательно избранный религиозный образ жизни есть выбор сильных людей. Когда же такой выбор делается в молодые годы, то это значит, что мы имеем дело с людьми особенными. Религиозные молодые люди заслуживают нашего бережного отношения, а их особый духовный дар и талант должны использоваться в полной мере. Этот духовный потенциал молодого поколения ни в коем случае не должен быть потерян для общего дела христианского свидетельства в мире. Потому что в каком–то смысле это люди избранные, отмеченные Богом, ибо обладают некоей внутренней силой и правотой, которых лишены их сверстники. Разумеется, подобная оценка не имеет ничего общего с культивированием вокруг таких людей атмосферы исключительности, какого–то особого избранничества, так как это неизбежно будет иметь для них душевредные последствия. И потому я думаю, что если мы действительно озабочены вопросом развития работы с молодежью в лоне Церкви, начиная от прихода, благочиния и епархии до общецерковного уровня, то нам нужно в первую очередь научиться читать в душах окружающих нас людей, замечать и пестовать духовные таланты в среде молодого поколения. Ключевая роль здесь принадлежит приходскому священнику, который должен быть очень внимателен к своей пастве, одновременно преодолевая в себе инерцию снисходительного патернализма по отношению к окормляемым им молодым людям: приходят юноша или девушка в храм, молятся, причащаются — ну и славно, хорошие ребята. А ведь их тяга к духовной жизни свидетельствует о том, что в каком–то смысле эти юноши и девушки — люди незаурядные. На них следует обратить пристальное внимание, их нужно поддержать, к ним нужно проявить заботу. И подумать о том, как способствовать тому, чтобы их религиозный талант — а это именно религиозный талант — не только преобразил их собственную жизнь, но и послужил на благо Церкви Божией.

Очевидно, что уровень частной и общей религиозной жизни во многом обусловлен нравственным состоянием человека. Нравственная личность духовно восходит к Богу и прилепляется к Нему чистым сердцем. И потому молодые люди, ведущие религиозный образ жизни, — это нравственные, целостные и чистые личности. Конечно, не бывает пути человека без искушений и падений. Но мы говорим о другом — о том, что существует в молодежной среде слой своего рода духовной элиты, вне зависимости от уровня образования и социального положения входящих в него людей. Но ведь Церковь объединяет людей поверх всех и всяческих границ и размежеваний. Здесь судят о человеке не по диплому, не по месту работы и должности, не по имущественному положению, не по национальной принадлежности… Поэтому не проходите мимо верующих молодых людей. Не оставляйте воцерковленную молодежь вне сферы своего заинтересованного внимания. Я обращаю этот призыв не только к священникам, но и к активистам молодежного православного движения, которые здесь присутствуют. Если вы постоянно встречаете того или иного молодого человека в храме, познакомьтесь и побеседуйте с ним после службы, постарайтесь вовлечь его в свою работу, ибо он и подобные ему люди представляют собою особый духовный потенциал Церкви и резерв нашей деятельности. И мы не вправе пренебречь этим потенциалом.

Существует один очень сильный аргумент, о котором не следует забывать в нашей работе с нерелигиозной молодежью, да и с обществом в целом. Как вам известно, Кант отверг доказательства бытия Божия, существовавшие в схоластическом богословии, и заменил их единственным и абсолютным — нравственным доказательством. Я совершенно согласен с его видением проблемы. Ибо все иные доказательства лежат в сфере формальной логики, а это значит, что им могут быть противопоставлены другие логические схемы, измышленные человеческим разумом. А вот нравственный закон в душах людей является всеобъемлющим свидетельством реального присутствия Творца в жизни мира, рода людского и отдельного человека. Марксистская идеология носила тотальный характер в том смысле, что претендовала на открытие объективных законов, управляющих развитием материи, духа, личности, общества, истории. Это всеобъемлющее учение было настоящей мегаидеологией, которая, как ей представлялось, исчерпывала собою все бытие, от атома до мироздания, и имела собственный ответ на любой вопрос, от происхождения мира до конца света. Однако существовала одна проблема, ставившая в тупик марксистских идеологов. Это вопрос о генезисе нравственного начала в человеке. Потому что, с марксистской точки зрения, совесть есть продукт исторического и социального развития и показатель общественных отношений. Но тогда получалось, что совесть у американца должна была бы быть другой, нежели у гражданина Советского Союза, а совесть жителя государства Папуа — Новая Гвинея — отличаться от нравственной нормы, допустим, аргентинца. Однако мы знаем, что во все времена и у всех народов были одни и те же основополагающие нравственные принципы: не убий, не укради… И как это получается, марксизм объяснить не мог.