Инэко Сата - Старики и молодежь

Это была необычная гостиница. Впрочем, ее почти никто и не называл гостиницей.

На низких воротах висели две дощечки: на одном столбе было начертано женское имя – «Сино Судзуки», на другом – «Пансион районного банка». Это здание наполовину европейского типа местные жители прозвали Дачей Судзуки. Дача была расположена на плоскогорье, неподалеку от горячих источников, в трех часах езды от Токио. Поэтому здесь с весны до осени из года в год останавливались одни и те же постояльцы. Летом сюда приезжали целыми семьями, вместе с детьми. Иногда приходилось даже стелить постели в коридоре.

Хозяйке дачи Сино Судзуки уже исполнилось шестьдесят четыре года. Прежде она жила в Токио, в районе Ситая. Но во время войны дом ее сгорел, и она переселилась сюда. С тех пор она так привыкла к новому месту, что дача стала ее родным домом. Отсюда ей уже некуда было идти. Правда, ее сын содержал магазин европейских товаров в Токио на улице Ёкоами, но Сино не была его родной матерью, поэтому она считала, что должна жить отдельно и сама зарабатывать себе на жизнь.

С каждым годом в гостинице становилось все оживленнее, а нынешним летом приходилось даже иногда направлять гостей на соседние дачи. Сино слегка горбилась, но это не мешало ей целыми днями бодро бегать по дому, громко разговаривать и шутить с постояльцами.

В молодости Сино работала в ресторане в качестве ятона. [1]Когда же эту профессию упразднили, она стала гейшей. Позднее она снова работала в чайном домике, но уже служанкой. В это время Сино сблизилась с одним вдовцом по имени Ясудзо и вышла за него замуж.

Ей тогда исполнилось тридцать восемь лет. У Ясудзо было двое детей – дочь девяти лет и сын четырех. Сино всеми силами старалась заменить им мать. За эту заботу о детях Ясудзо был очень благодарен ей. Сино была довольна – наконец она нашла свое место в жизни. Но ее счастье продолжалось недолго. Во время войны Ясудзо умер. После того как сын – Синъити – ушел в армию и поступил в молодежный отряд, [2]Сино вместе с дочерью Мицуко переехала сюда, в горы. Мицуко была умственно отсталой и, хотя ей исполнилось уже тридцать пять лет, выглядела совсем девочкой. После того как дача превратилась в банковский пансион, Сино сама убирала весь дом, готовила еду и даже стирала купальные халаты. Помогала ей Мицуко.

С лета прошлого года у Сино стала работать мать жены сына, некая Отоки. В противоположность маленькой Сино это была высокая, плотная женщина, прямолинейная и простая в обращении с людьми.

У Отоки не было своего дома. Как обломки кораблекрушения, выброшенные на берег, жили здесь эти три женщины и совместно вели хозяйство.

Стояла вторая половина сентября. Головокружительная летняя горячка осталась позади. Но в пансионе еще жили постояльцы – служащие ближайшей железной дороги, которые приезжали сюда отдохнуть и поиграть в маджонг, [3]соблазненные дешевизной пансиона. Кроме того, из Токио часто наезжали молодые туристы, – словом, каждый день в доме гостили люди.

И сегодня у Сино было много хлопот: она жарила рыбу для восьми человек, приехавших из ближайшего городка, подавала им вино и мыла посуду.

– Не нравится мне, что они торгуются из-за каждого гроша, просят, чтобы я им уступила. Разве где-нибудь есть цены дешевле наших? А? – возмущалась Сино, спускаясь со второго этажа.

Наверху распевали модную песенку и в такт хлопали в ладоши. Сино говорила очень правильно – сразу можно было признать в ней старую уроженку города Токио. Отоки, собиравшаяся нести обед, проговорила своим осипшим, грубоватым голосом, соответствующим всему ее облику:

– Торговались, говорите? Безобразие!

– Конечно! За обед, завтрак и ужин – четыреста иен, [4]да где они найдут гостиницу дешевле? Они сегодня не обедали. Такие скупые… Просто противно!

Мицуко, стиравшая в раковине белье, тоже пропищала своим детским голоском:

– Уступить им? Да ведь у нас и так дешево!

Черты ее маленького худого личика были правильные, но из-за постоянной блуждающей рассеянной улыбки нельзя было понять, сколько ей лет. Она была в коричневом старом свитере и момпэ. Ее можно было принять за служанку. Зато у Сино был вид настоящей хозяйки, приобретенный ею с годами.

– Отоки-сан, они просят подать им сакэ, – сказала Сино. – Несут всякий вздор, спрашивают цену каждого блюда. Если так будет продолжаться, я попрошу их больше не останавливаться здесь, пусть едут в другую гостиницу.