Виктор (Мамонтов): Господь — Пастырь мой

Евангелие читает лицом к молящимся вначале на церковнославянском, а затем на русском языке, чтобы разрушить еще одну преграду. Батюшка читает Евангелие так живо и проникновенно, осмысленно, как будто написал его сам. Это потому, что он реально встретился со Христом и живет Им, и все, что он делает, имеет дух свидетельства.

По прочтении Евангелия начинается живое истолкование услышанного отрывка. Батюшка диалогизирует свое слово: задает себе много вопросов от лица народа и отвечает на них. Говорит он с закрытыми глазами, с улыбкой, словно слушая свой внутренний голос. В такой форме слова опять проявлялось его желание сохранять ритм живого общения с молящимися. Слово его не просто о Любви, оно — само свидетельство Любви. Он постоянно говорил о самом главном в жизни христианина: соединении со Христом в таинстве Евхаристии.

«Новый Завет с Чаши начался. Агнец Божий закалается за нас. Видимо, мы так дороги Богу, что нужен этот Агнец Божий, Сын Божий. Видимо, мы великие грешники, что ничем нас нельзя простить, а только жертвой Сына Божия, Который за нас закалается. Нет других средств нас освятить, как Таинственной Чашей — Телом и Кровью Сына Божия. О чем это говорит? Говорит о том, как мы должны ревновать об этом, как мы должны дорожить такими благодатными возможностями и как мы должны строить новую нашу благодатную жизнь. Начнем жить по–новому. Как хорошо! А какая светлая радостная надежда у нас будет! Слава Богу!»

Перед пением «Тебе поем», перед евхаристическим каноном батюшка опять призывает всех к тишине размышления, к особой сосредоточенности, к глубокому осмыслению творимой всеми молитвы «о всех и за вся» и предстоящего причащения Тела и Крови Христа, то есть соединения с Ним и со всеми ближними.

«Вот наступают величайшие минуты Литургии — "о всех и за вся". Нужно, чтобы эта молитва была за весь мир; чтобы этой молитвой Господь сохранил мир, его бытие, потому что вы сами знаете, в каком положении теперь находится человечество, вообще всё.

Требуется такая сила, которая бы сохранила человечество от жуткого, отчаянного момента.

Кто же сохраняет мир в его равновесии? Чаша Христова.

Если вы действительно этому миру могущественной силы желаете, то только ваше усердное причащение сохраняет мир и его бытие. Господь не допустит уничтожения мира.

Что дает нам Чаша? Святость. Чаша дает нам здоровье, дает нам бессмертие. Чашей мы служим миру. Никто так не послужит миру, никакой изобретатель, никакие труженики, никакие средства так не послужат миру, как мы своим причащением. Почему?

Ты, человек, восстанавливаешься во всей полноте. И эту полноту не для своего удовольствия получаешь. Ты Господу приносишь молитвы:"Твоя от Твоих… о всех и за вся". Поэтому с верой будем приходить к Чаше, имея в виду то, что мы вот в храме Божьем имеем благодать, а сколько в этот самый час несчастных в тюрьмах, в трудных тяжких обстоятельствах, работах. А сколько в домах умалишенных, сколько трудностей у людей! Вы приходите с такими трудностями за себя и за своих близких, а сколько пишут еще.

И вот с этим сознанием нужды, сознанием облегчить все эти страдания, предохранить мир, чтобы он себя не взорвал, мы и стоим здесь в величайшей, глубочайшей уверенности в могущественную Силу Божию.

Вот как мы крепко стоим! Господь Сам приходит в наше сердце. Вот твоя награда, твое предназначение. Будем этой жизнью жить. И апостол Павел призывает нас к ней: Прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии (1 Кор 6:20).

Мы должны этой молитвой жить. За тебя умер Христос. Этим живи, этим возрождайся».

Во исполнение этого призыва батюшка служит Евхаристию каждый день. Насущный Хлеб, Которого просим у Господа в «Отче наш», даруется в таинстве Евхаристии молящимся в храме ежедневно.

Ежедневное причащение в Пустыньке, введенное о. Таврионом, многих соблазняло — и пастырей, и пасомых, соблазняет и по сей день, как противоречащее сложившейся литургической практике. Сами они исходили в своем служении из сложившейся практики причащения — один раз в год на Пасху или, по предписанию филаретовского катехизиса, — четыре раза в год. Но, по словам Киприана Карфагенского, «обычай без истины есть только старое заблуждение».

Отец Таврион понимал природу, смысл и дух таинства Евхаристии, поэтому вернулся к древней практике участия всех христиан в Трапезе Господней за каждым собранием общины. Он так подготавливал молящихся своим таинствоводственным словом, что они не могли не участвовать в Таинстве Евхаристии, никому не хотелось выпадать из единения со всеми, лишаться той радости, силы и полноты, которые сообщаются каждому в совместной молитве и участии в Трапезе Господней.