Отец Арсений

Отъехали от города, татарин хлестнул лошадь и быстро уехал, а Елена Сергеевна осталась в легком ситцевом платье без вещей и денег. Пошла по дороге в полной растерянности и безысходности. Шла и беспрерывно молилась Пресвятой Богородицу, возложив на Нее всю надежду. Вскоре она увидела дом необычной постройки, подошла, постучалась. Разрешили войти, и плача, вся в слезах, рассказала пожилой женщине и мужчине о своем горе.

Впоследствии Елена Сергеевна (Леля) всегда со слезами на глазах и с удивлением рассказывала, что ее сразу приняли, поили, кормили, дали одежду. Прожила Леля у Волошина три месяца, пока не получила деньги от родных на дорогу. Максимилиан Волошин достал ей билет и проводил. Нам Леля рассказывала, что Елена Оттобальдовна и Волошин – удивительные, добрые и гостеприимные люди. Привезла Леля от Волошина много рукописных стихотворений, которые мы переписывали. Я рассказала об этих двух эпизодах, потому что они раскрывают душевный мир поэта и его матери».

Другая женщина, Людмила Александровна, оказывается, хорошо знала Андрея Белого, дружила с Надеждой Павлович, встречалась с Анной Ахматовой и довольно хорошо знала Брюсова и Надежду Чулкову.

Разговор о поэтах и их литературных взглядах и об отношении к Богу, вере, православию велся в течение двух вечеров. В конце второго вечера о. Арсений рассказал, что сам, будучи юношей, отдал невольную дань увлечению поэтами «серебряного века».

«Вы знаете, – говорил он, – увлечение этими поэтами было повальным, модным, почти все читающее общество знало их стихи, особенно Блока, его стихотворения произносились почти во всех домах. Куда ни придешь, слышались слова: «О доблестях, о подвигах, о славе…» или «Под насыпью во рву некошенном…», «Что же ты потупилась в смущении?»

Любили Игоря Северянина, Николая Гумилева и других, но я быстро осознал их внутреннюю духовную пустоту, не совпадавшую с моим миропониманием. Однако, некоторые стихотворения Гумилева я люблю, в основном из «Африканского цикла» – это «Носорог», «Жираф», «Ягуар», «Гиена» и даже «Озеро Чад». Значительными его стихотворениями являются «Андрей Рублев» и «Рабочий», в котором он как бы предсказывает свою смерть:

Николай Гумилев был православным и верующим человеком, об этом мне рассказывали люди, близко знавшие его. Конечно, вера его не была полностью церковной, он верил, как большинство интеллигентов того времени.

Отец Арсений обратился к Илье Сергеевичу: «Я Вас прервал и стал вспоминать Волошина, Вы, видимо, хотели еще что-то сказать?» Илья Сергеевич произнес: «Я взял на себя смелость подвергнуть критическому рассмотрению творчество многих поэтов и, возможно, кое-кто со мной будет не согласен, но так я воспринимаю их сейчас душой православного человека».

Было уже поздно, прочли молитву, батюшка всех нас благословил и ушел в свою комнату, мы стали расходиться. Несколько приезжих ночевали у Надежды Петровны. Я, Елизавета Александровна и Людмила Александровна вышли на улицу – оказывается, у них в Ростове были друзья, у которых они хотели переночевать одну ночь. Вызвался их проводить, вечер был теплый и тихий. Пока мы шли, узнал, что Елизавета Александровна и Людмила Александровна Дилигенская – двоюродные сестры и были сестрами одной когда-то большой московской общины, что их духовный отец давно расстрелян [21], и сейчас Господь привел их к старцу о. Арсению. Они считают это большим духовным счастьем, но, к сожалению, видятся с ним редко. Проводил их до дому, впоследствии встречал в Москве на квартирах, когда о. Арсения привозили в Москву.

Воспоминание двух вечерних бесед записал тогда же, в 1972 г., пока был в отпуске, запись была черновой, и только через несколько лет обработал ее. Стихотворение «Владимирская Богоматерь» переписал тогда же с рукописного оригинала, взятого у о. Арсения.

Владимирская Богоматерь