Абрам Ранович: Как создавались жития святых

Создавая культ мучеников и святых, христианская церковь черпала материал и внешние формы культа из окружающих верований и обычаев, так же как она создавала свои праздники на основе существующих иудейских и языческих праздников. Хотя и выросший в новых условиях, христианский культ святых продолжал древнюю традицию, оказавшую немалое влияние на его оформление.

Греческое боготворчество приняло новые формы с того момента, как древняя Эллада вошла в состав Римской империи. Внешний рост империи таил в себе элементы ее разложения и падения. Чем шире распространялась политическая власть Рима, тем разнороднее и пестрее становился состав подвластных ему народов, находившихся на самых различных ступенях экономического развития. Поэтому параллельно с тенденциями к объединению всего мира под скипетром римского цезаря нарастали и центробежные силы, которые в конце концов привели к развалу империи. Рабовладельческий Рим со слаборазвитой промышленностью и преобладанием ростовщического торгового капитала в крупных, центрах и сельского хозяйства в провинции не создал той хозяйственной формы, которая могла бы стать прочной основой его власти.

Греческий культ героев отразил в себе этот двойственный процесс. С одной стороны, утвердился культ императоров, для которого готовая форма была дана в традиции влившихся в империю восточных монархий. Культ императора был чем-то само собой разумеющимся. Не только прославленные императоры, вроде Августа, но и ничтожный Клавдий, всеми ненавидимый Домициан и случайный обладатель власти Пертинак были обожествлены. Про императора Веспасиана историк Светоний рассказывает, что на смертном одре он сказал в шутку: «Похоже на то, что я становлюсь богом» (то есть умираю). Даже жены императоров удостаивались приема в сонм богов, как, например, Ливия, жена Августа, Фаустина, жена Антонина, или Друзилла, жена Калигулы. Для обоснования обожествления этой последней сенатор Ливий Геминий присягнул, что сам видел, как Друзилла поднялась на небо и беседовала с богами.

В культе императора отразились объединительные тенденции империи. Все уравнивавшая власть императора на земле и на небе не оставляла места героям; напротив, всякого рода местные культы стремились слиться воедино, смешаться в одну всеобъемлющую религию.

Но одновременно множились и разного рода, преимущественно мистериальные, культы, которые стремились стать ближе к верующему, отразить его классовые и национальные чаяния и интересы. Герои не отвечали уже ни требованиям универсализма, ни религиозным настроениям мест, утративших политическую самостоятельность и переставших играть сколько-нибудь заметную роль в общественной жизни. Герои поэтому выродились в малоизвестных, лишенных общественного культа божков, пользовавшихся почитанием лишь в узком кругу хранителей древних традиций. Условия для воссоздания в новом блеске культа низших богов, но уже в иной форме — святых, и мучеников, вновь появились, уже только в недрах христианства.

То, что культ мучеников, святых и ангелов ничем в сущности не отличается от язычества, понимали и некоторые отцы церкви и представители духовенства. В IV веке Вигиланций и аскет Иовиииан выступили в защиту идеи единобожия и против почитания низших богов. Но блаженный Иероним дал им резкую отповедь, защищая в интересах церкви языческие верования, которые церковь использовала для укрепления и расширения своего влияния на массы. Философ Порфирий, написавший большой труд — в 15 книгах — против христиан, совершенно резонно пишет, что между языческим почитанием богов и христианским почитанием ангелов разница только в названии. «Называйте их богами или ангелами — имена вообще роли не играют; ведь называется же, например, одна и та же богиня Афиной и Минервой, а у египтян и сирийцев она носит еще и другие имена; так что это разницы не составляет, раз их божественная природа признана вами у Матфея — XXII, 29–31».

Церковники уже в III веке пытались установить принципиальную разницу между культом мучеников и культом языческих богов. Мучеников почитают якобы за их ревностное служение христианской вере, за геройскую их смерть и видят в них лишь заступников пред престолом всевышнего. Мы видели уже выше, что заступничество за людей перед высшими богами — одна из функций также греческих героев. Еще философ Платон в IV веке до нашей эры писал, что всякое демоническое существо — среднее между богом и смертным; оно выступает как посредник, возносящий к богам людские молитвы и жертвы и передающий людям веления богов. Поэт Катулл пишет о благоприятном ветре как результате ходатайства и просьбы героев Кастора и Поллукса. Этим же героям воздвиг алтарь некий Артемидор, посвятив его «божественным спасителям диоскурам, вымаливающим помощь у богов». Как племенные и местные герои — заступники за свой город и племя, так и обожествленный царь — заступник за всех людей — таков смысл стихов, которые поэт Феокрит посвящает постройке храма Птоломеем Филадельфом в честь его умерших родителей.