Именно ему европейская наука обязана введением понятия Μεταβυζαντινά в программы конференций и конгрессов по византийской истории. Однако и после выхода в свет этой книги поствизантийские исследования оставались уделом преимущественно греческой науки или восточноевропейских греко–славянских исследований. Стивен Рансимэн был первым, кто нарушил целостность представлений европейцев о греках турецкого времени. Будучи искренним, убежденным филэллином в духе английских традиций XIX в., он поставил перед собой задачу не просто представить исторические события соответствующего периода, но проследить развитие греческого духа, показать, почему греки после многовекового рабства оказались способны не только освободить часть своей территории и создать на ней независимое государство, но и сохранить свой национальный дух. Автор приходит к следующему выводу: сохранить свой дух греческий народ смог только благодаря духовной силе — Православной Церкви. В этой связи Рансимэн исследует интереснейший феномен перехода от Средневековья к Новому времени, а именно превращение наднациональной Вселенской церкви Византии в национальную Греческую церковь, каким стал Константинопольский патриархат к началу XIX в. Впрочем, говоря о вселенском характере Византийской церкви, нельзя идеализировать православную ойкумену Палеологовского периода.
[4] Вслед за ним подобную схему строит другой английский византинист, Д. Оболенский, который ввел в научный обиход понятие «Византийского содружества государств».
На самом деле, византийцы никогда не ставили на один уровень свой народ, «ромеев», с крещенными ими варварами, которые, как бы ни старались достичь их уровня, всегда должны были знать свое место в иерархии культурных народов.
[5] Эта градация хорошо показана в монографии С. А. Иванова: Иванов С. А. В изантийское миссионерство. Можно ли сделать из варвара христианина? М.. 2003.
Вопрос о национализме в Православной Церкви, и до сих пор недостаточно разработанный, решается у Рансимэна в духе традиционного филэллинства: порой создается впечатление, что он просто воспринимает взгляд на национальный вопрос в Восточной Европе, господствовавший среди греческой интеллигенции и церковных кругов середины XX в. Однако к чести Рансимэна следует сказать, что он неизменно старается оставаться на научных позициях и не позволяет себе опуститься в национально–политические спекуляции. Он с сожалением говорит о том, что к концу XVIII в. Константинопольская церковь под влиянием светского, фанариотского элемента становится орудием греческого национализма и полностью теряет свое наднациональное, вселенское назначение. Церковь не должна быть ареной политических интриг, она не может являться выразительницей интересов одного народа в ущерб другому. И все‑таки Рансимэн не решается осуждать греческих церковных деятелей того времени и оставляет не до конца разрешенным вопрос о том, была ли у Церкви возможность сохраниться в Османской империи, если бы она не была выразительницей греческого национального духа. Скорее всего, это было невозможно, — к такому выводу склоняется мнение автора. Оставаясь на строго научных позициях, Рансимэн не оставляет без внимания обычно замалчивающуюся в трудах греческих историков тему подавления фанариотским духовенством национального просвещения и самосознания у славянских народов Балканского полуострова. Именно неразумная политика греческой аристократии и церковной иерархии привела к тому, что в освободительной борьбе начала XIX в. греки не получили поддержки балканских славян. При этом Рансимэн не впадает и в другую крайность, свойственную историкам из славянских стран (в том числе некоторым русским ученым); для него фанариотское управление не является абсолютным злом; среди фанариотов было немало просвещенных людей, которые много сделали для развития подчиненных им областей.
Вполне естественно, что для Рансимэна как англичанина особый интерес представляли отношения Константинопольского патриархата с Англиканской церковью. Исследования по этой теме были особенно востребованы при Константинопольском патриархе Афинагоре, с которым автора связывали близкие дружеские отношения. [6] История экуменических контактов Вселенского патриархата нашла своего исследователя в лице ныне здравствующего В. Ф. Ставридиса, младшего современника Рансимэна, профессора Халкинской богословской школы и автора многочисленных работ по истории Церкви и каноническому праву. Он был одним из главных ученых, теоретически обосновавших экуменический курс, принятый Вселенским патриархатом со времени патр. Афинагора. См.: Σταυρικού В. Ή 'Ορθόδοξος 'Ελληνική Βιβλιογραφία έπί της Οικουμενικής Κινήσεως. Αθήναι, 1960; Idem. Ιστορία της Οικουμενικής Κινήσεως. 'Αθήνα, 1964 и др.
Поскольку на русском языке до сих пор отсутствует обобщающее исследование по англо–константинопольским отношениям, эти страницы в труде Рансимэна представляют для нас значительную ценность.
Читать дальше