Кристина Рой - Три друга

Тут Филина, опомнившись, встрепенулся.

- Пойдем, Истванько, мы не можем дольше задерживаться, иначе будет слишком поздно.

Они оба встали.

- У меня внизу экипаж. Кучер кормит лошадей, и мне кажется они уже готовы. Идем, по дороге мы можем продолжить наш разговор.

И оба брата вместе поехали через родные им горы и долины, где они выросли и с которыми они настолько срослись, что один из них, из-за тоски по родине, чуть не угас, как свеча, другой -- также не мог существовать без них. Но в данный момент никто из них не обращал внимания на эту красоту. Истванько уже знал, в каком состоянии находится его дочь, и здесь только Добрый Пастырь может спасти больную овечку, которая вернулась к Нему.

Он увидел свою Марию, сломанную жизненной борьбой, и по ее прекрасному облику он мог прочитать подтверждение всего того, что он ей предсказал... Заходящее солнце освещало этот "увядающий цветок , а также коленопреклоненного отца, опустившего голову на молитвенно сложенные руки. Никто не смел тревожить его в его страдании, в его молитве. Вдруг молодая женщина открыла глаза и направив свой взор на окно, запела:

Иисус, души Спаситель,

Дай прильнуть к Твоей груди.

Среди волн будь мой Хранитель,

Не оставь меня в пути.

Я Тебе лишь доверяюсь,

Я Тебе лишь отдаюсь.

Вечно зреть Тебя желаю,

Быть твоей, мой Иисус.

Ее отец тихо плакал, плакали и все остальные. А она пела и пела... Но вот песня смолкла. Больная отвела глаза от окна и пристально посмотрела в лицо склоненного у ее изголовья человека.

- Мария, моя любимая, разве ты меня не узнаешь? - спрашивали эти дрожащие губы так нежно, как только любящий отец может говорить со своим дитем.

Ее глаза, устремленные на него, как бы оцепенели.

Вошедший в комнату доктор сделал испуганное движение по направлению к больной, но было уже поздно. Лицо больной вдруг просияло, подобно утренней заре, которая подымается над горами на смену темной ночи.

- Отец мой! Мой папочка! - Она поднялась на кровати, протянув к нему руки. Не подхвати ее сильные руки отца, она беспомощно упала бы обратно на подушки. - - Ты приехал? Ты простил? Ты все еще любишь меня? Ах, домой! Домой!.. Не хочу больше оставаться на чужбине. Я больше не убегу. ИисусХристос сжалился надо мною. Он меня принял... Теперь я могу умереть! - шептала женщина, тихо плача и отвечая на поцелуи отца.

- Боже, упаси! Теперь умирать не придется! - прервал доктор. - Вы же не показали своего Ондрейко дедушке!

При этих словах она почувствовала в себе новый приток сил.

- Мой Ондрейко! - вскричала она и протянула руки, ища мальчика. - Посмотри сюда, твой дедушка приехал, И мы даже не должны были упрашивать его, он приехал сам!

В мгновение ока Ондрейко очутился в объятиях дедушки, прижавшись к его груди. Он представлял себе дедушку стариком с седой бородой, а оказалось, что у дедушки нет бороды, и он еще сравнительно молод и красив! Мальчик почувствовал то, чего раньше не знал: блаженство быть любимым. Печальное детское сердечко наполнилось радостью и сознанием того, что у него теперь есть защита и он находится в безопасности.

Ах, какие только удивительные вещи не бывают на свете! Так было и на пастбищах Гемерского. В округе были еще люди, которые хорошо знали и еще" не забыли отца дяди Филина. Они еще помнят, как он говорил, что одного из своих сыновей он хочет отправить в Америку, а другого - женить. И если тот в Америке сможет что-нибудь отложить на черный день, то по возвращении на родину они все вместе заживут под одной крышей. Они помнили и то, что пароход утонул, и от уехавшего на нем Истванько больше не было никаких вестей. И вот, чудо! Через тридцать лет Истванько Прибылинский все же вернулся домой, чтобы забрать дочь и внука. Но теперь, вдохнув в себя воздух любимых словацких гор, поедет ли он обратно за океан? Разве все эти годы он не прожил как изгнанник? Ему жилось очень хорошо, но он никогда не чувствовал себя дома. Ах, как сладко спится на родине! Но кто опишет изумление трех друзей, когда они узнали, что приехал Истванько! Узнав это, Палко побежал в лес, чтобы там выплакать свою радость. Он благодарил Спасителя, что Он навсегда утешил дядю Филина, вернув ему Истванько целым и невредимым. Особенно еще радовало Палко, что он мог сидеть у ног дяди Истванько, которого полюбил с первого взгляда, и из его уст слышать Слово Божие. Ондрейко же был счастлив, что дядя Филина и Петр были его родственниками. Мальчики радостно обнялись: ведь они двоюродные братья!