Джон Ричардсон (Джаядев дас) - Никогда не говори, что умрешь

— Замечательно, Пепе. Поскольку тебе уже пора, повторяй мантру громко и внимательно, и всё будет как надо. Харе Кришна!

И ещё раз Пепе повторил эти прекрасные слова. Ещё одна волшебная минута. Его голос становился слабее и слабее. Он ушёл в свою новую жизнь. Какое же это было прекрасное мгновение. Потом мне удалось незамеченным выскользнуть из комнаты Лилы. До сих пор никто, кроме вас, Лилы и Пепе, естественно, не знают, что я сидел за запертой дверью женского ашрама.

Лила быстро вернулась в сознание, и панический страх утонуть никогда её более не мучил.

Примерно в то же время в середине 1980-х заехала к нам в магазин одна женщина. Она страдала бессонницей. Хелен, моя напарница, которая на тот момент оказалась за прилавком, убедила её в определённой пользе пары сеансов регрессии.

Задав несколько вопросов о её жизни, я решил обучить её самогипнозу, чтобы она сама могла справляться с жизненными трудностями по мере их поступления, а не бегать к психологу каждый раз, когда её одолевает стресс или бессонница.

На третьем и заключительном сеансе произошло то, чего мы не ожидали. Ей явился дух её дочери с синдромом Дауна. Когда в подробностях она описывала мне свою жизнь, по какой-то причине она опустила этот чрезвычайно важный фактор.

Сначала при виде утраченного ребёнка женщина внезапно заплакала, но потом быстро пришла в себя, так как стало ясно, что между ними есть какие-то неразрешённые вопросы. Я подумал, может быть им нужно попрощаться, или может причина тому — невысказанное материнское горе, которое нужно выплеснуть, и наш возлюбленный Верховный Правитель должным образом всё устроит через меня.

Но нет. Мать не искала облегчения. Малыш не уходил. Слова девочки скорее озвучивала сама мать, а не как это было в случае с Пепе, который говорил сам за себя. Девочка вернулась для того, чтобы дать матери понять, какое чувство отвращения та питала к дочери. Увидев, в каком состоянии находится её ребёнок, она устыдилась, и девочку унесли сразу же после родов. Позже женщина уговорила собственную мать забрать ребёнка.

Девочка умерла трагически, через девять месяцев. Мать на похороны не явилась, так что же говорить о посещении могилы. Неудивительно, что она не могла спокойно спать. Тогда женщина раскаялась и разрыдалась, попросив прощения у души девочки, которое та нежно дала.

В мыслях они крепко обнялись, поцеловали друг друга, и, наконец, расстались раз и навсегда.

Через две недели снова приехала та женщина, и на этот раз с хорошими новостями. Теперь она спала спокойно. Я был доволен. Она рассказала мне, что по какой-то неведомой причине, могила её малышки, как другие детские могилы, никогда не покрывалась травой, по обе стороны. Бабушка, регулярно посещая могилу последний год, слегка испугалась, заметив это странное явление. После «воссоединения» в нашем магазине, мать, наконец, сама пришла на могилу, где пролила потоки слёз раскаяния. На следующий раз могила уже полностью поросла травой.

В середине девяностых мы переехали в Брентвуд, и моя дорогая ангелоподобная подруга Хелен, продолжала направлять ко мне в клинику всех тех, кому могла понадобиться моя помощь.

Джоан приехала ко мне с жалобами на перенапряжение. Рассказав о своём образе жизни, стало очевидно, что она была перегруженной домохозяйкой. Её муж нашёл способ расслабления, жестоко колотя собственную жену, а потом он всегда сильно раскаивался, и впоследствии, конечно, клятвенно обещал: « Я изменюсь, больше этого никогда не повторится». Но свои клятвы он продолжал нарушать неизменно.

Они были богаты и в своём дорогом доме установили высокотехнологичную сигнальную систему. Не раз случалось, когда в середине ночи, без видимой причины, сигнализация срабатывала. Это происходило как раз во время очередных разборок между Джоан и её мужем-драчуном. Когда дело доходит до драки, я не отличаюсь особой терпимостью. А когда она сказала, что год назад потеряла однолетнего ребёнка, я уже, забыв о профессии, попросил её позволить мне «разобраться с ублюдком». Естественно она отказалась от такого предложения.

Мы продолжали курс терапии, пока в один обличающий день в её мыслях ясно не прозвучал голос младенца: «Мама, это я включаю сигнализацию. Я так зол на папу за то, что он бьёт тебя, и буду сигналить до тех пор, пока он не прекратит это делать».

Джоан смело рассказала мужу этот факт, но в награду за свою храбрость была избита ещё раз. Её сердце было тоже разбито, а я и вовсе разъярился. А потом она рассказала, что случилось потом. Они лежали в кровати и уже стали было засыпать, как вдруг кто-то сорвал с них одеяла. Джоан хранила молчание, а её мужа начали покрывать следы от побоев. Он боялся пошелохнуться и лежал как парализованный. Вдруг кровать поднялась на три фута в воздух и снова рухнула на пол.