Николаос Василиадис - ТАИНСТВО СМЕРТИ

Начиная с V века до Рождества Христова, надгробные надписи становятся более богатыми и красивыми. В них отмечаются и восхваляются, главным образом, такие достоинства и свойства умершего, как справедливость, благоразумие, благочестие, мудрость и т. д. Так обретают на могиле бессмертие доблести и добродетели, которые иначе были бы не поняты или не замечены в этой жизни.

Специалисты, систематически изучавшие тексты эпитафий, отмечают: «В надписях ранних веков редко выражается глубокая скорбь по поводу потери близких людей. Преобладает спокойное восприятие факта смерти, что объясняется, конечно, общим отношением к смерти у греков того времени». И далее: «В большинстве надписей — особенно в аттических — нет упоминаний о жизни после смерти […]. Метафизические идеи, представления о вознаграждении и наказании после смерти за хорошую или дурную жизнь еще неизвестны» [ [37] А. Σκιαδα. Έπι τύμβω, Συμβολή εις την έρμηνείαν των έλληνικών έπιτυμβίων έμμέτρων έπιγραφων. Αθήναι, 1967. Σ. 10–12. ]. Влияние философии Платона отразится на характере надгробных надписей позднее. В некоторых надписях {стр. 26} противопоставлены тленная и нетленная части человека, но «различие проводится исключительно в материальном плане». Слово «тленный» подразумевает плоть, «нетленный» же — кости, но не душу. Наличие этой антитезы устанавливается скорее на основании «поэтических образцов», а не из собственно философии [ [38] Α. Σκιαδα. Έπι τύμβω, Συμβολή εις την έρμηνείαν των ελληνικών έπιτυμβίων έμμετρων επιγραφών. Αθήναι, 1967. Σ. 79–80. ].

Но мы уже сказали, что души и сердца людей еще не были просвещены невечерним светом Христа. Языческая душа и в этой проблеме ощущает окружающую ее пустоту. Поэтому греческий гений пытается пересмотреть и развить понимание смерти.

Представления греческих трагиков о таинстве смерти являют некоторый прогресс по сравнению с микенскими и гомеровскими, однако и они продолжают оставаться достаточно несовершенными. Эсхил, трагик, обладавший глубоким религиозным чувством, подчеркивает, что смерть неизбежна, и замечает, что среди богов лишь смерть равнодушна к дарам и поэтому ее невозможно ничем подкупить [ [39] Эсхил. Фрагменты. 156. ]. Но трагик не верит в воскресение тел, признавая лишь продолжение жизни душ. В «Эвменидах» он изображает Аполлона, который говорит: «Когда человек умирает, более нет никакого воскресения» [ [40] Он же. Эвмениды. 647–648. ].

Еврипид, сильнее других трагиков передающий чувство скорби, утверждает в «Гекубе», что мертвые живут после смерти и узнают друг друга в Аиде [ [41] Еврипид. Гекуба. 422 // Еврипид. Трагедии. М., 1980. С. 303. ]. Софокл, великий мыслитель и мастер трагедии, выражает свои взгляды устами Антигоны: она скорбит, ибо лишается, {стр. 27} причем еще в нежном возрасте, благ этой жизни, но с радостью отправляется в Аид, потому что там встретится со своими возлюбленными отцом, матерью и братом, по отношению к которым она исполняет свой последний долг и совершает надгробные возлияния. В «Аяксе» одноименный герой, прощаясь с солнцем, заканчивает свой плач и призывает смерть следующими словами: «О Смерть, о Смерть! Брось на меня свой взор! / Но чтить тебя и там я буду, в мертвых…» [ [42] Софокл. Антигона. 910–919 / Пер. С. Шервинского // Софокл. Трагедии. M., 1988. С. 209–210; Софокл. Аякс, 873–874. Там же. С. 310. ].

Прежде чем перейти к идеям Платона, подчеркнем, что «грекам свойственна была раздирающая душу печаль, вызванная смертью человека. Этим полна греческая трагедия и поэзия» [ [43] Бердяев H. A. О назначении человека. Ч. 3. Гл. 1. М., 1993. С. 222. ]. У греков самое печальное событие для человека — покинуть этот мир, полный света, приятности, красоты и симметрии, сойти в темный Аид, подчиниться неумолимой мойре (судьбе), пусть даже он и встретит на Елисейских полях своих близких. Грек тех времен рассуждал: «Раз существует смерть, то мне лучше было бы не родиться». Эта мысль, конечно, не означает, что грек охвачен метафизическим пессимизмом, как, например, индусы. Она лишь выражает печаль, которую ощущает человек–реалист. А грек тех времен, несмотря на свой идеализм, остается реалистом, то есть человеком, который признает «и человека, и мир — реальностями» [ [44] Там же. Платон. Федон. Гл. 29, 81 А // Полное собрание творений Платона: В 15–ти т. / Пер. под ред. С. А. Жебелева, Л. П. Карсавина, Э. Л. Радлова. СПб: Academia, 1923. T. 1. С. 158. ].