Марта Финли - Юность Элси

Затем она пересказала Элси свой разговор с Эджертоном: его просьбу и ее негодующий отказ. Это поколебало уверенность Элси в Эджертоне и еще больше усилило угрызения совести. Больше она не могла обманываться, считая его безупречным джентльменом.

— Как я уже сказала, не могу согласиться, чтобы ты уехала так скоро, — продолжила Люси. — Но есть еще одна причина, по которой тебе лучше остаться до назначенного срока отъезда. Мама ничего не знает об этом деле и будет чрезвычайно недовольна мной, если все выйдет наружу. Если ты уедешь завтра, она, конечно же, потребует объяснений и узнает обо всем. Поэтому, дорогая, пообещай мне, что ты откажешься от своей идеи.

Элси колебалась. Не желая, чтобы у Люси начались неприятности, она, в конце концов, уступила настойчивым уговорам и согласилась остаться.

Однако ушла и радость от визита. Элси не могла быть спокойна, пока не расскажет все отцу. Пролив украдкой немало слез, она старалась скрыть следы своих переживаний и выглядеть жизнерадостной в присутствии семьи Каррингтонов.

Наконец два тяжелых дня прошли. Отклонив настойчивые приглашения друзей задержаться у них еще немного, Элси сердечно распрощалась со всеми и отправилась домой.

Сопровождать ее было поручено Джиму. Еще один слуга управлял повозкой, в которой ехала Хлоя с багажом. Опасаясь, что по пути может встретить Эджертона, Элси попросила Джима держаться поближе к ней и, коснувшись хлыстом бока лошади, поскакала прочь. Ее не оставляли мысли о предстоящей беседе с отцом, которой она ужасно страшилась. В то же время она хотела поговорить с ним. Перед главными воротами, ведущими в поместье, она остановила лошадь. Верный слуга спешился и распахнул ворота.

— Джим, — спросила Элси, — твой хозяин дома?

— Не знаю, мисс Элси. Миссис уехала на день в Ион, и оставила маленького Хораса в Розлэнде.

— Что случилось, Джим?

— Миссис в Ионе немного приболела, мисс Элси.

— А папа поехал с ними?

— Да, мисс, но он вернулся. Я думаю, он сейчас дома.

— Дорогой папа! Он вернулся, чтобы встретить меня, — прошептала Элси, трогая лошадь с места. Но при мысли о том, что после любящего взгляда и нежного поцелуя, которыми он, несомненно, поприветствует дочь, последует разговор, который заставит отца нахмурить брови, осыпать дочь суровыми упреками, по щеке Элси покатилась жгучая слеза. — Если бы я была ребенком, то могла надеяться, что он просто выпорет меня, затем простит, и все будет по-прежнему. Но сейчас... Как долго он будет сердиться на меня?

Все случилось именно так, как она ожидала. Отец был на веранде, дожидаясь ее приезда. Он быстро подошел к ней и помог спуститься с лошади. Нежно обнял, а затем, подняв вуаль, испытующе взглянул ей в лицо.

— Что случилось? — спросил он, поскольку Элси, подняв на мгновение полные мольбы глаза, снова опустила их и сильно покраснела.

Она попыталась ответить ему, но не могла пошевелить языком. В горле стоял комок, губы дрожали.

Отец провел ее в свой кабинет, снял с нее шляпку, посадил на диван, все еще обнимая за плечи. Элси сильно дрожала.

— Что случилось? — опять спросил он. — Что с тобой, доченька?

Его интонации, взгляд, обращение были так мягки и нежны, что чувство вины Элси усилилось.

— Папа, не говори со мной таким добрым голосом, — проговорила она, запинаясь. — Я... Я не заслуживаю этого. Я была тебе непослушна.

— Возможно ли! Когда? Где? Как? Неужели ты встречалась и разговаривала с этим... мерзавцем, Элси?

— Да, папа, — ее голос был тихим и дрожал, сердце чуть не выскакивало из груди. Она едва дышала. С каждым вздохом лицо ее то краснело, то бледнело.

Он встал, два или три раза быстро прошел по комнате, опять сел рядом с Элси и сурово сказал:

— Перескажи мне все: каждое действие, каждое сказанное вами обоими слово. Говори как можно точнее, припомни все.

Она послушно начала свой рассказ. Голос ее дрожал и то и дело прерывался от сдавленных рыданий. Она ни разу не подняла на отца глаз, хотя постоянно чувствовала на себе его строгий взгляд. Ее заплаканное лицо было опущено вниз.

Отец продолжал расспрашивать Элси, пока не узнал все в малейших подробностях, будто сам присутствовал при разговоре Элси с Эджертоном. Его голос сделался суровым и сердитым.

— И ты посмела допустить подобное? — воскликнул он, когда дочь завершила рассказ. — Ты позволила, чтобы этот порочный негодяй обнял тебя, около часа сжимал твою руку, снова и снова прижимался губами к твоим губам и твоей щеке? И это после того, как я сказал тебе, что подобное недопустимо...