Алексей Прохоров - Человек

Я сидел и поддерживал ее за плечи, а в голове - хаос.

- Что делать? Что подумают люди, друзья? Ведь мы были только двое.

Посетила и такая мысль: «Неужели Бог допустит такой финал?» Я сидел и смотрел на неподвижные черты ее лица, не зная, что предпринимать.

И вдруг тело напряглось. Вздох, А затем па выходе слова:

- Господи, как здесь красиво!

«Вот что», - отлегло от сердца.

Я слушал ее вопросы, восклицания, восторги райскими пейзажами и... ждал возвращения.

Вот она снова утихла, расслабилась. Затем короткий резкий вздох и слова:

- Я должна снова вернуться на Землю?! Не хочу, не хочу!! - закончила почти с криком.

Опять тишина. Вздох.

- Я лечу? Вздох.

- Лечу?

Тело стало упругим, и она открыла глаза.

- Прилетела, - говорю ей.

Медленно поворачивая голову, она посмотрела на степь, на синеву Каратауского хребта, на дома в полукилометре от нас, на меня, на себя, снова на меня...

- Ты там был?

- Где?

- Где я.

- Нет, я сидел здесь и слушал о твоем путешествии.

- Жаль, что не был. Как там красиво...

Мне было как-то тревожно. Опасаясь очередного явления чего-нибудь нового, я говорю.

- Пойдем, Марийка, домой.

Мы пошли. Дойдя до ее дома попрощались. Она сделала несколько шагов, хотела что-то сказать еще, но виновато улыбнулась и показала, что речь опять ушла.

Прошло несколько дней.

Меня зовут в военкомат и говорят;

- В этом году служить не пойдешь, окончишь курсы радистов.

Вспомнил одно из условий. Одно выполнилось. За. Разговоров в ту пору вокруг Марийки было через край. И не только в христианской среде. Говорил весь город. Фельетон подлил масла в огонь. Даже из-за рубежа приходили письма с вопросом: «Что у вас происходит с девчонкой?»

Наша дружба стала известной моей матери. Это известие она встретила в штыки и слышать не хотела, чтобы такой странный человек стал подругой жизни ее сына.

Второе условие - НЕТ.

- «А знаешь, я выросла на 5 сантиметров», - заявляет мне Марийка в эти же дни.

Я окинул ее взглядом, и не понял: выросла она или нет. И, кажется, больше стала и, кажется, нет.

Порассуждали вместе и пришли к выводу, что торопиться не будем.

Месяц, пока Марийка молчала, был насыщен событиями до предела.

На работе, на улице, дома, в Доме культуры сотни людей хотели своими глазами посмотреть на виновницу разговоров и слухов.

Марийка стала уединяться и избегать людей.

Мнения разделились.

А) Одни считали: все это - от Бога.

Б) Другие - от дьявола.

В) Третьи - разыгрывает роль, чтобы понравиться мне.

Г)С умом не в порядке. Галлюцинации.

Д) Атеисты сказали свое в фельетоне.

Слыша все это, я устал анализировать и думал: «Как же сама Марийка понимает происходящее, как переживает она, как не сошла с ума от всего этого?»

И сердце наполнялось еще большей жалостью к пей.

Но разум требовал осторожности. Он пытался предвидеть, чем все кончится, и держал мои чувства в определенных рамках.

Эта сдержанность не ускользнула от глаз Марийки. И я встречался с ними - спокойными, внимательными:

- И ты не веришь мне?

Что я думал сам о ее чудесах:

а) что-то я не мог назвать Божьим;

б) что-то не осмеливался назвать бесовским;

в) если полагать, что разыгрывается роль с целью понравиться мне, то, во-первых: так разыграть, как она, не смогла бы ни одна артистка, тем более простая девчонка с бетонного завода. Во- вторых: она могла рассчитывать на мои чувства и без всяких чудес и до всех событий. И это она знала;

г) насчет того, что с умом не в порядке...

Я решил устроить ей некоторый экзамен, но он разбился о трезвейший рассудок и мои картонные домики рассыпались в прах в самом начале экзамена. Задаю издалека вопрос, готовлю почву для главного вопроса.

Она, посмотрев в мои глаза, не моргнув, с грустной улыбкой говорит мне:

- Ты же вот что хочешь спросить в конце...

И озвучивает заготовленный мною итоговый вопрос.

- Зачем же так? Спроси прямо, я же вижу все.

Я, вероятно, покраснел, но был вечер. Сделал еще одну подобную попытку, но Марийка озвучила и второй вопрос, и сказала:

- Значит не веришь мне и ты? Что ж, мы будем видеться реже. И встречи наши стали нечасты. Я знал, что за это время она продемонстрировала способность видеть сквозь стенки сейфа, сквозь стены дома и даже видела в определенное время, что происходит далеко от нее.

Все больше деталей в ее рассказах настораживало меня.

- Пришел? - встречала меня уже без улыбки. Вечер проходил больше в молчании, нарушаемом отдельными фразами. Я видел, что теряю ее, а сохранить ценою слепого соглашательства и поддакивания разум не позволял мне.