Алексей Прохоров - Человек

Затем он посмотрел на меня долгим взглядом и сказал: «С тобой что-то произойдет. На время. Но ты не бойся, так нужно».

- А что, Господи?

- Иди домой, и во сне я покажу что.

Когда его не стало, я увидела себя в степи, вот на этом самом пригорке. Ночь или вечер, не знаю, сколько времени прошло, как я вышла из дому.

Пришла домой, поспешила заснуть, т.к. хотелось поскорее узнать, что же произойдет со мной.

Вижу, будто я стала немая. Пишу на бумаге, а мне не верят. Думают, что я притворяюсь.

Я, наверное, стану немой. Страшно, но он сказал, что так нужно.

Она помолчала, с чем-то внутренне борясь и продолжила:

- А еще он сказал...

Она не договорила, и мне не сразу удалось заставить ее досказать. Но все же, опустив глаза, она сказала:

- Ангел говорил, что мы с тобой будем вместе».

Я и до этого заявления уже внутренне мечтал об этом и... боялся.

Страх уходил своими корнями в вереницу этих странных и страшных событий, уже свершившихся и ожидаемых.

Многое настораживало. Я анализировал ее рассказы и приходил в тупик. Внимательно вглядывался в ее лицо, в глаза, прислушивался к словам, присматривался к образу мыслей: кажется с умом все в порядке. А эти явления Ангелов? Трудно понять, где Божий почерк, где бесовский. Слова ангелов не всегда гармонировали, порою противоречили друг другу.

Невольно вспоминалось предостережение Апостола Павла о том, что и «сатана принимает вид Ангела Света».

Кто же из них кто? Эти сомнения привели нас к совместному решению:

Если это сказал Господь, то о лучшем и мечтать не стоит. Если же сказал другой, то не из добрых намерений он делает такой шаг.

Ставим три условия, исполнение которых подтвердит Божественность этого откровения:

а) ты должна за короткое время вырасти на 5 сантиметров;

б) со стороны моей матери - полное расположение к тебе;

в) в этом году меня не возьмут в армию (хотя мне уже 20 лет).

Так мы и расстались в тот вечер.

Ретушируя портрет (такова была моя работа), я услышал стук в ворота.

Выхожу. Заплаканное лицо Марийки. В руке записка. Молча вручила мне ее и ушла.

До недавних пор в своих бумагах встречал этот клочок бумаги, исписанный простым карандашом: «Сегодня в 11 часов дня на работе я потеряла речь. Исполнилось то, что сказал Ангел. Мне не верят, думают, что притворяюсь. Что делать? Приезжай на наше место в степи, возьми бумагу и карандаш, а то как мы будем разговаривать? Марийка».

Примерно через час я «оседлал» велосипед и поехал в поле.

Издали вижу знакомую фигуру на пригорке. Приближаюсь. Она сидит спиною ко мне. На мои шаги не среагировала. Ложу руку на плечо - никакой реакции. Быстро захожу спереди - ее брови удивленно взлетели:

- Ты не слышала, как я подъехал? Качает головой: нет.

- А когда руку на плечо положил?

- Нет.

- Беру ее ладошку в свою. Жму.

- Чувствуешь?

- Нет.

Прижимаю сильно. Не дрогнул на ее лице ни один мускул. А пора бы уже.

- Чувствуешь?

Опять качает головой.

Зачерпнув воды из ручья, брызгаю в лицо. И снова: нет.

«Опять что-то новое», - с беспокойством подумал я, присаживаюсь рядом, а затем предлагаю:

- Давай попросим у Господа, чтобы на время нашей встречи Он вернул тебе голос.

Она согласно кивнула головой.

Помолился я, приоткрыл глаза, смотрю на ее склоненную в молитве голову. Она молчит, лишь некоторое напряжение выдает внутреннюю работу. И вдруг она произносит:

- Господи!

Затем подымает лицо, на мгновенье обвила мою шею руками, затем, спохватившись, отпустила и закричала:

- Я могу говорить!

Затем остановилась и уже удивленно:

- Ты что так смотришь? Что с тобой?

- Со мной ничего, но вот что за голос у тебя?

- Обыкновенный.

- Ты не чувствуешь, каким голосом говоришь?

- Нет, а что?

- Это не твой голос. Когда вернется твой настоящий, я попробую изобразить тебе этот голос.

Вместо обычного, давно уже знакомого голоса Марийки, я слышу звонкий, как колокольчик, детский голосок, и мне стало не по себе.

Она поведала обо всех событиях за день, о своих беспокойствах и... вдруг затихла.

Поднесла ближе к глазам свои руки, медленно двигая пальцами и поворачивая ладони вверх-вниз, она внимательно вглядывалась в них.

В глазах я увидел непонятную перемену. С тревогой и замедляя, она произнесла:

«Я перестаю се-бя о-щу-ща-ать».

Я взял ее руки в свои и стал растирать. Они стали безвольными, все тело - тоже, глаза закрылись, и она... умерла.

Это была первая мысль, когда ее тело безжизненно расслабилось и я не видел, чтобы оно дышало.