Маханирвана-тантра

Как любая цепь, будь она золотой или железной, сковывает человека, так и любые действия, хорошие или плохие, сковывают его (110).

Пока у человека нет истинного знания, он не достигнет окончательного освобождения, даже если будет постоянно заниматься религиозной практикой и наложит на себя сотню ограничений (111).

Знание мудреца, свободного от тьмы невежества [Кшинатамах — тот, из чьего ума полностью исчезла тамо-гуна.] и чистого душой, вырастает из исполнения своих обязанностей без стремления к результату или к награде и из постоянного созерцания Брахмана [Таттва-вичара — размышление о таттвах и высшей таттвы — Брахмана.] (112).

Это присуще тому, кто знает, что вся эта Вселенная от Брахмы до стебелька травы — не что иное, как проявление майи, и что Брахман — это единственная и наивысшая истина (113).

От оков действия освобождается тот, кто, отвергнув имя и форму, достиг полного знания сущности [Таттва.] вечного и неизменного Брахмана (114).

Освобождение не достигается ни джагюй, ни хомой, ни сотней постов. Человек освобождается знанием того, что он сам является Брахманом [ Брахмаивахам — Я Брахман, или со ‘хам — «Я — это Он».] (115).

Окончательное освобождение достигается знанием, что атма — это свидетель, Истина, вездесуща, едина [«Пурна» — «неделима». Бхарати переводит это слово как «акханда».], свободна от разделения на «я» и «не-я» [Адвайта.], является высшим началом и, находясь в теле, не находится в нем [Поскольку душа едина, она не ограничена телом. Душа одна и все тела принадлежат ей.] (116).

Все представления, связанные с именем, формой и т.п. — не более чем детская игра. Тот, кто сам отказывается от всех этих представлений, полностью сосредоточившись на Брахмане, несомненно, освобождается (117).

Если бы образ, созданный человеческим умом мог вести к освобождению, тогда, несомненно, люди становились бы царями своих воображаемых царств (118).

Те, кто (в своем невежестве) полагают, что Ишвара пребывает (только) в изображениях, сделанных из глины, камня, металла или дерева, лишь создают себе трудности своим тапасом. Они никогда не достигнут освобождения без знания (119).

Разве могут люди достичь окончательного освобождения [Нишкрити.], ограничивая себя в пище, как бы они ни исхудали, или чрезмерным употреблением пищи, какими бы тучными они ни стали, если у них нет знания Брахмана? (120).

Если бы можно было достичь окончательного освобождения исполнением обета питаться только воздухом, листьями деревьев, зернами или водой, тогда змеи, скот, птицы и водные животные гоже могли бы достичь окончательного освобождения (121).

Брахма-садбхава [Состояние сознания, в котором человек понимает, что нет ничего, кроме Брахмана, а все остальное иллюзия, и осознает свое единство с Брахманом.] — высшее состояние ума, дхьяна-бхава [Состояние непрерывного сосредоточения на Брахмане.] — среднее, стути [Восхваление.] и джапа — последнее, а внешние формы поклонения — низшее (122).

Йога — это соединение дживы [Душа, воплощенная в теле.] и атмана [Высшая душа.]. Пуджа — это соединение поклоняющегося и объекта поклонения. Но для того, кто сознает, что все есть Брахман, не существует ни йоги, ни пуджи (123).

Зачем тому, кто обладает знанием Брахмана — высшим знанием — джапа, яджна, тапас, нияма и врата? (124).

Тот, кто видит Брахмана, который есть Истина, Знание, Блаженство и Един, по самой своей природе един с Брахманом [Брахма-бхута.]. Зачем ему пуджа, дхьяна и дхарана? (125)

Для того, кто знает, что все — Брахман, не существует ни греха [Папа.], ни добродетели [* Сукрита.], ни небес, ни будущих перерождений. Нет ни того, о ком размышляют, ни размышляющего (126).

Душа, которая ни к чему не привязана, всегда свободна. Что может связать ее? От чего хотят освободиться глупцы? (127).

Он пребывает в этой Вселенной, созданной силой Его майи, непостижимой даже для богов. Он кажется пребывающим во Вселенной, но Его нет в пей (128).

Дух [Атма — Параматма — Высшая Душа.], вечный свидетель, по своей природе подобен пустоте, существующей и снаружи, и внутри всех вещей, не имеющей ни рождения, ни детства, ни юности, ни старости; это вечный разум, который всегда остается неизменным и не знает ни перемен, ни разрушения [Викара.] (129-130).

Только тело рождается, взрослеет и стареет. Люди, находящиеся во власти иллюзии, видят это, но не понимают (131).

Как (единственное) солнце, отражающееся в блюдах с водой, кажется множеством солнц, точно так же единственная душа, обитающая во многих телах, в силу иллюзии кажется множеством душ (132).