Софроний Сахаров - Видеть Бога как Он есть

После того, как человек начинает разумевать место Креста в нашем бытии по Богу — иначе он «идет на крест» (ср. Лк. 14, 27). Иначе он и понимает «крест». Сей последний воспринимается как зов Свыше от Отца Небесного (ср. Ин. 6, 44; Ин. 18, 11). В нем, кресте, как и в чаше Господней, осуществляется сопряженность моего тварного с Божественным несозданным Бытием. В знак сего мы лобызаем крест, которым благословляет священнослужитель верующих в храме.

Мы не отрицаем реальности происходящего: христианам свойственно одновременно пребывать в двух планах: временном и вечном. Мы и самое время воспринимаем как некий дивный процесс творения Богом из ничто подобных Ему богов. Когда тварное достигнет своего совершенства-завершения, тогда мы услышим «клятву Ангела, клянущегося Живущим во веки... что времени уже не будет» (ср. Откр. 10, 5–6).

Господь сказал о Себе: «Аз есмь Истина» (ср. Ин. 14, 6). Он же призывал во свидетели Отца Своего и Духа Святого. Не без усилий в течение ряда лет покаянной молитвы приходит уразумение этой стороны Божественного Бытия. Чем больше следуем мы за Господом в хранении заповедей Его, тем шире и глубже становится наша личность. Итак, когда мы сами приближаемся к реализации в нас принципа Персоны, в котором прежде всего выражен в нас образ Божий, тогда из нашего опыта мы видим, что наша персональность для своего осуществления нуждается во встрече с другой и даже другими персонами. При подлинной «встрече» в нас отразится не только подобие принципу Персоны в Божестве, но и образ внутритроичной жизни: нам бывает дано любить единосущных нам людей в молитве за весь мир: жить все человечество как Единого Человека. Чрез сей опыт мы получаем новое познание, бытийное: Персона по естеству своему, по структуре и характеру не живет одна-одиноко, но непременно в любви к другой, другим, себе подобным. В акте любви персона несет в себе ответ другой персоне и тем свидетельствует о ней.

Не только в Божестве, Святой Троице, Отец, Сын, Святой Дух свидетельствуют Друг — Другу, но Они же свидетельствуют нам, людям, Друг о Друге. Больше того: Апостолам поручил Господь свидетельствовать о Нем: «Когда же приидет Утешитель... Дух Истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне; а также и вы будете свидетельствовать, потому что вы с начала со Мною».

Таковы отношения между людьми и между Богом и человеками: свидетельство, как истинная жизнь в любви, движется вечно по всем направлениям (ср. Ин. 1, 7–8; 1, 15, 32, 34; 5, 31–39; 8, 13 и 18; 12, 28; 15, 36–37; Деян. 1, 8; 10, 39–43).

Воздыхая, дух мой тянулся к Живой Истине. И «воздыхание мое не скрылось от Него» (Пс. 37, 10). «Из ямы глубокой я призывал Имя Его, и Он услышал вопль мой» (ср. Плач 3, 55–56): Его любовь коснулась моего Сердца. Мне предстал неописуемо прекрасный мир христианской молитвы. Чрез нее мне дано было общение с Богом Истинным и Живым. Говорю о молитве моего покаяния. Она принимала различные формы. Иногда мое существо, собираясь внутрь, становилось стянутым в неизмеримо малом пространственно центре. В иные разы происходило как бы обратное: мой дух вводился в некую умную сферу, не знающую границ, и мой покаянный плач странным образом сливался воедино с созерцаемой бездной. Случалось также, что я в молитве обнимал, как я чувствовал, весь мир. Господь давал мне моменты чистой молитвы лицом к Лицу, и вечность тихо, но властно проникала в сердце мое; и уму сообщалось блаженство быть расплавленным в пламени любви, исходящего из сердца. Этот сплав всего существа: ума, сердца и тела во-едино давал ощущение целостности бытия, столь отличной от обычного разлада меж духом нашим, душевностью и телом.

Теперь я свидетельствую об Истине, которую знали отцы и праотцы наши. Свидетельствую о том, как она благоволила являться мне в ответ на длительный, пожиравший меня плач покаяния. Я жил сию Истину, как подлинно извечную, и в меру моей веры говорю и пишу. Писал о ней и Павел: «...имея тот же дух веры, как написано: я веровал, и потому говорил, и мы веруем, потому и говорим...» (2 Кор. 4, 13).

Я знаю, что ведение мое не абсолютно, но это не значит, что есть некая иная истина. Я верю, что касалась меня безначальная Истина, но так же знаю, что не реализовал в акте моей жизни познанного в опыте молитвы... Но где критерий, который утвердил бы нас в доверии к данным нам опытам Бога-Истины?

Неотъемлемо от нас стремление к Тому, Кто есть прежде всех веков; Кто пронизывает все существующее и Своею властию удерживает в бытии. Трудно нам, ничтожным, поверить в то, что Сей Беспредельный Владыко не презирает нас (Мф. 18, 10). Как это ни странно, но когда мы обращаемся к Нему в истинной молитве, т.е. покаянной молитве, то Он выбегает нам навстречу (Лк. 15, 20) и любовно объемлет нас Собою. Сие событие не может быть плодом воображения, потому что превышает возможности нашей способности воображать (ср. 1 Кор. 2, 9).