Софроний Сахаров - Таинство христианской жизни

Я никак не могу выделить себя из великого тела всеродного Адама: сам я являюсь клеткой этого массивного организма. Как таковой, я, конечно, рождаюсь в условиях осуждения на смерть; трагизм сего положения неустраним. Из-за Адама пало проклятие Создателя на Землю, и был самому Адаму изнесен приговор: «возвратиться в прах, из которого он взят» (см.: Быт. 3:17–19). Общность наследия связывает меня со всем родом людским. Господь, приняв на Себя нашу форму существования в условиях по падении, не переживал ли всего, свойственного нам, до последнего предела? Кроме, конечно, греха: одно — согрешить, совсем иное — разделить состояние согрешившего силою сострадательной любви. Итак, что значит: «Отче Мой! если не может ЧАША сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя» (Мф. 26:42). Христос все жил «до конца», чтобы в полноте «искупить нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою» (Гал. 3:13). Самые слова эти кажутся нам знакомыми, но бытийная действительность, выраженная ими, таинственна. Дерзко намереваться узнать сие; но когда в старости стоишь пред дверями смерти, готовясь перешагнуть сей страшный порог, то нелегко уклониться от глубокого желания последовать Господу в установке Его духа пред Отцом; и сие, чтобы «соединиться с Ним подобием смерти Его, чтобы соединиться с Ним и подобием воскресения» (ср.: Рим. 6:5), да так, чтобы не осталось внутри ни единой занозы в грядущем веке; никакого препятствия к чистоте общения с Ним от всяких усвоившихся нам складок души. Нецеломудренное дерзание... Но кто удержит меня в тот час от неверного движения ума или сердца, в силу которого можно утерять Бога? Самая мысль об утере единства с Ним пугает меня. Я страшусь потому, что всякое мое дело здесь всегда как-то смешано с прахом земным и потому нечисто. Он дал мне жить Его Абсолютность чудным образом: беспредельное всемогущество с бесконечным смирением любви. Я приблизился к вратам смерти; но каждый день в той или иной мере я испытываю умирание. В течение моей жизни я наипаче страдал от горько-соленых волн ненависти между людьми; никакие молитвы не препобеждают этого яда, напояющего земную атмосферу запахом крови и ужасом смерти. Устает душа от чрезмерно печального зрелища и не влечется к продолжению дней на Земле, чтобы пить сию «чашу». Но какая чаша ждет, конечно, меня в час кончины, скрыто от меня. И молю я Господа моего — не оставить меня в тот недоведомый момент и не отвергнуть меня от подножия престола Своего за множество беззаконий моих.

Боже мой, законоположи меня в путях заповедей Твоих и даже до последнего моего издыхания не попусти мне отступить от света повелений Твоих, доколе сии не станут единственным законом всего моего бытия — и временного, и вечного.

Ей, Владыко, о многом и великом молю я Тебя, но не презри меня и не отринь от Лица Твоего за дерзновение мое, паче же умножь во мне святое и истинное дерзновение и силою любви Твоей укрепи меня на путь вслед стопам Твоим даже до конца.

Дай мне любить Тебя, как Сам Ты заповедал Нам: всем сердцем, всем умом, всею крепостью, всем существом моим. Продли дни мои в мире сем, доколе не принесу Тебе достойного покаяния. Не восхить меня во время омрачения моего, но по благоволению Твоему дай мне добрый конец. Предупреди меня о смерти моей, дабы душа моя приготовилась встретить Тебя. В тот великий для меня день, в тот страшный для меня час — пребудь со мною, Господи, и воздаждь мне радость спасения Твоего. Очисть меня от всякого явного и тайного греха, от всякой неправды, таящейся во мне. Ты бо един, Бог мой; кроме Тебя иного не имею, не ведаю. Тебе единому приношу благодарение и славословие со безначальным Твоим Отцом и Духом Святым.

Аминь.