Ника - О мысленных разговорах (внутренних диалогах), как виде построения страстных помыслов

Варсанофий Великий(Руководство к духовной жизни, в. 252, 91, 253): «(Вопрос) я сильно борим блудною страстью; опасаюсь, чтобы не впасть в отчаяние, и по немощи тела моего не могу воздерживаться; помолись о мне, Господа ради, и скажи мне, Отец мой, что мне делать? Ответ. Брат! Диавол из зависти воздвиг на тебя брань. Береги глаза свои и не питайся досыта. Вина употребляй немного, по немощи тела, о которой говоришь. Приобрети же смирение, расторгающее все сети вражии… Не уступай врагу, брат, и не предавайся отчаянию, ибо это великая радость диаволу. Молись непрестанно, говоря: „Господи Иисусе Христе, избави меня от страстей постыдных“, — и Бог помилует тебя… (в. 91) Касательно же блудного беса весьма хорошо заградить ему вход; если же увлечешься, и он войдет через помыслы, то подвизайся против него, повергая немощь свою пред Богом и молясь Ему, и Он изгонит его… (в.253) … Как распознать, своею ли похотию искушается человек, или врагом? Ответ. Брат! Без труда и сердечного сокрушения никто не может избавиться от страстей и угодить Богу. Когда человек искушается своею похотью, можно узнать из того, что он нерадит о себе и позволяет сердцу своему размышлять о сделанном им прежде; и тогда человек сам собою навлекает на себя страсть через свою похоть. Ум его, мало-помалу ослепляемый страстью, начинает незаметно для него самого обращать внимание на того, к кому чувствует влечение, или говорить с ним и находить причины для того, чтобы с ним побеседовать или посидеть, и всеми средствами старается исполнить свое желание. Если позволить мысли обращаться в сем, то умножится брань до падения, хотя и не телом, но духом, в согласии с помыслами, и оказывается, что такой человек сам зажигает огонь в своем веществе. Трезвенный же и благоразумный человек, желающий спастись, когда видит, от чего терпит вред, тщательно хранит себя от злых воспоминаний и не увлекается страстными мыслями, удаляется от встречи и беседы с теми, к которым чувствует влечение, и от всякого повода к греху, чтобы самому не возжечь в себе огня. Вот брань, происходящая от своей похоти или произвола человека. А та, которая бывает от диавола, происходит так: сердце желающего спастись боится, чтобы не принять в себя семени вражеского. И в этом случае человек трезвенно хранит себя от злых воспоминаний, чтобы не увлечься страстными помыслами, и от встречи, беседы и всякого повода к свиданию. Если есть нужда к нему (лицу увлекающему) по делу, то лучше оставить дело, чтобы не погибла душа».

Отечник Игнатия Брянчанинова(Изречения старцев, преимущественно египетских…, 54): «Помысл любодеяния (блудный) хрупок, подобно папирусу. Когда он будет вложен в нас, но мы, не согласившись с ним, отвергнем его, то он удобно сокрушается. Если же, когда он посеется в нас, будем наслаждаться им, беседуя с ним: то он делается как бы железным, и тогда уже трудно прогнать его. Следовательно нужно наблюдать за помыслами: потому что для тех, которые соглашаются с блудными помыслами и услаждаются ими, нет надежды спасения; напротив того те, которые не соглашаются с ними, но противятся со всевозможным усилием, молясь против них, получают венцы от Бога».

Нил Сорский(О мысленной в нас брани, гл.22): «Полезно, по моему мнению, …во время брани против блуда размышлять о себе самом, о том образе и звании, в каком находимся, размышлять, что мы облечены в образ Ангельский: как же дерзнем попрать совесть нашу и уничижить носимый нами Ангельский образ мерзостию блудодеяния? Воспомянем еще стыд и срам пред человеками; ибо и представлением стыда и срама можем отразить студное и гнусное намерение. В самом деле, вообразим себе, что мы застигнуты кем-либо в сквернодействе: не пожелали ли бы тогда лучше умереть, нежели обрестися в таком сраме? Так, и иными способами потщимся отсекать нечистые помыслы».

Феофан Затворник(Письма, п. 637): «…срамная сласть (сама) по себе она не грешна, но сочувствие ей, попущение ее, согласие на продление ее грешно, — не полным грехом, но как нечистота внутренняя. Воспоминание о сласти иногда тотчас приводит в движение сласть. Если тотчас отбить ее, всему конец, враг одолен, и за это венец. Но если промелькнет желание продления сласти, и затем допустится продление, то тут было злое произволение, и дается оседлость сласти, и чем долже (дольше) и чаще это позволяется, тем труднее отгнание. И целую жизнь придется пробиться. Так и есть закон неотложный: как только показалась сласть — бить ее и гнать. А чтобы она не показывалась, хранить мысли от всего, что может напомнить о ней. Боритесь! Господь буди вам помощник!».