Монах (Афанасьев): Наставник и чудотворец

Началась первая неделя Великого поста. Отец Адриан ежедневно читал канон святого Андрея Критского, утром — часы. Все говели, готовились к воскресенью. Но все-таки мы не знали, что нам делать дальше и даже куда ехать. Батюшка ничего нам не говорил. Правда, я думала, что, очевидно, старец сам не знает, как решить нашу судьбу, что, вероятно, Господь ему еще не открыл, но все-таки временами находило уныние, тем более что условия для жизни в Холмищах были очень тяжелы. Вдруг в четверг говорят, что приехали из Плохина за отцом Адрианом. Мы взволновались, идем вместе к батюшке: Андрей Ефимович, мы с отцом Адрианом и приехавший староста из Плохина. Батюшка всех усадил и вдруг заявил: „Отец Адриан в Плохино не поедет“. Стал объяснять старосте, что у них неправильно производились выборы, что нет подписей, говорил о том, что некоторые хотят своего диакона; вообще о том, что у них в приходе нет единодушия, а, наоборот, интриги. Батюшка так поразил старосту своею осведомленностью в их делах, что сразу начал спрашивать: „Как мне молиться за исчезнувшего сына — как за живого или как за мертвого?“ Батюшка велел отслужить акафист святителю Николаю Чудотворцу и ждать к себе сына. Я страшно обрадовалась, что в Плохино ехать не надо... В воскресенье приезжал отец Досифей (Чучурюкин) из Козельска, отслужил обедницу, мы все причастились, поисповедовавшись у батюшки. Но вот началась вторая неделя Великого поста. Нам надо было уезжать уже, но куда? Батюшка решил, что отцу Адриану — в Киев, а мне пока пожить, до тепла, в Ромнах, а там надо думать о том, чтобы и детей перевозить в Киев. И так мы уезжали от батюшки все-таки с некоторым определением, и думалось: что же будет тогда, когда батюшки не станет? Кто будет решать все наши вопросы?..

В июне 1927 года еду в Холмищи с одной киевлянкой, которая давно собиралась к батюшке. Прожили лето под Киевом всей семьей — что же дальше делать, куда ехать? Можно ли возвращаться в Ромны? Там православным людям оставили одну только кладбищенскую церковь. Отца Адриана зовут туда, но ведь люди не понимают, что ГПУ потребовало от него подписку о невыезде. Приезжаем на станцию Думиничи. Подвод нет. Решаем идти пешком двадцать пять верст. Дорога для нас, конечно, оказалась трудной. Пришлось несколько раз разуваться и переходить ручьи вброд. Кроме того, мы часть пути шли лесом, спросить было не у кого, и потому пришлось сделать много лишнего, так как мы сбились с прямой дороги. Приходим в Холмищи и узнаём, что батюшка никого не принимает: было местное ГПУ, которое требовало от него прекратить прием. Грустно. Сидим на крылечке того домика, в котором живет батюшка, видим свет в его окошечке и знаем, что к нему нельзя. Все-таки батюшку упросили нас благословить. Молча, с каким-то особенным благоговейным чувством, приняли мы это благословение. Пошли ночевать напротив... Тут как раз пришел отец Тихон (местный священник), я его упросила подождать немного, а сама взяла тетрадку и стала в ней писать вопросы, оставляя место для ответов. С этой тетрадкой по моей просьбе отец Тихон пошел к батюшке и записал ответы. Батюшка ответил на все вопросы... Вечером батюшка прислал Марию Ефимовну ко мне сказать, чтобы я не огорчалась и не печалилась, ехала бы обратно и его бы простила!.. Написала ему еще записочку, просила помолиться о нашем путешествии, так как меня пугала мысль идти пешком. За молитвы батюшки удалось нам поехать. Как только мы вышли из села, нас обогнала подвода и довезла нас до станции.

В конце октября 1927 года попала я в Холмищи совсем особенным образом: батюшка сам вызвал меня. Произошло это так. Живя в Киеве, мы все время старались отправлять батюшке различные продовольственные посылки, так как местные власти требовали, чтобы батюшка не принимал никого, а хозяин постоянно роптал, что уменьшилось поступление продовольствия и денег. Получаем известие, что в Холмищах недостаток муки. Отец Адриан упрашивает одну железнодорожную служащую, имевшую право на бесплатный билет, съездить в Холмищи и отвезти муку. Вдруг получаем письмо. Батюшка никому не благословляет приезжать из Киева, „кроме матушки отца Адриана, которая и должна все доставить лично ко мне...“ Надо было скорее ехать, и не с пустыми руками. Начала хлопотать, собирать деньги. Это дело было трудное, так как нас мало еще кто знал в Киеве, а прихода отец Адриан не имел. Но с Божией помощью все устроилось! Я поехала с порядочной суммой и с продуктами. Путешествие оказалось трудным, было очень холодно в вагонах, приходилось делать лишние пересадки, на себе таскать муку и другие тяжести. Сначала я ехала с одной киевлянкой, которая мне помогала, но потом, помню, пересадка в Сухиничах на Козельск была настолько трудная, что я чуть было не пропустила поезд, таская одна все эти тюки. Приехала в Козельск, там подождала, пока меня доставил до своего хутора Василий Петрович. Это было 1 ноября, и наконец Матрена Алексеевна повезла меня к батюшке — 2 ноября.