Алексей Бакулин - Книга встреч

В районном городе — не скажу, в каком, в храме — названия его я вам не сообщу, — работает свечницей женщина по фамилии… Но зачем вам знать её фамилию? Зовут её Натальей, а лет ей… Да разве в годах дело? Дело совсем в другом.

Настоятель храма и матушка его строго-настрого мне наказали:

— Вы только не забудьте с Натальей нашей поговорить! Это человек удивительный!..

Хорошо, поговорю.

— Простите, вы — Наталья? Можно с вами побеседовать?

— Пожалуйста, у меня есть свободный час.

И вот сидит передо мной удивительный человек Наталья и начинает говорить, и с первых же слов я начинаю понимать: да, тут есть чему удивиться.

— У меня всё было как у людей. Школа, учёба, летом — спортивные лагеря. Занималась художественной гимнастикой, лыжами. Походы, ночёвки у костра. В городе — любимый двор, друзья. Закончила школу — средний балл четыре с половиной. С таким баллом меня в медицинское училище взяли без экзаменов. А потом… Потом немножко не сложилось… В тюрьму я села. Это был 1985 год, перед перестройкой, — ужесточение порядков… И несмотря на то что было мне всего-то семнадцать, мне дали шесть лет.

— А за что?

Наталья секунду молчит, смотрит на меня, потом твёрдо отвечает:

— За разбой.

Наталья вообще говорит твёрдо, и хоть женщина она на вид достаточно хрупкая, сила в ней чувствуется большая…

Ещё одна секундная пауза…

— Я себя ни в чём не оправдываю. Хотя можно было бы принять во внимание и молодость… Да и смягчающих обстоятельств было немало. Можно было бы и не ломать людям жизнь… Ну, теперь уж что?.. На суде услышать про шесть лет срока было страшно, думалось: шесть лет — это же целая жизнь, потом уже и не останется ничего! Но я вам не скажу, что годы заключения были для меня такими уж тяжёлыми. Нет. Отсидела своё и вышла.

Не нужно быть великим психологом, чтобы догадаться: да, Наталья и вправду сидела. Сама поза, в которой она сейчас расположилась передо мной — вся оттуда; движения рук, излом бровей, улыбка, тон… Не сотрёшь. И очень верится в то, что она и в тюрьме не потерялась. Сила в человеке дышит, — нешуточная душевная сила, которую, впрочем, можно легко направить как в одну, так и в иную сторону… Хотя о физической силе речь, как будто не идёт совсем: с виду Наталья — женщина скорее хрупкая, даже болезненная. Не красивая — скажу и так. Да более того: её внешность можно бы назвать прямо отталкивающей, — если бы не сила в глазах, — и если бы не уверенность, что она свою силу обуздала, возобладала над ней, направила по доброму пути…

— Отсидела я, — продолжает Наталья, вышла… И оказалась в другом мире. Вы представляете, да? 85-й и 91-й: другая эпоха, другие люди, другая жизнь. А я вся из того, из советского времени, в котором, между прочим, мне жилось хорошо, к которому я никаких особых претензий не имела. И в новом времени я себя найти не могла — вот что плохо. И началось. В тюрьме держалась, а тут… Наркотиками увлеклась. Да, увлеклась…

Рассказ Натальи не похож на исповедь, да и что ей передо мной каяться? Она в Церкви не первый год и школу покаяния проходит долго. И она не жалуется ни на что. Она просто ещё раз вглядывается в своё прошлое и ещё раз судит его — по всей строгости, без снисхождения.

— …Но переламывала себя сама. Как я это делала? Мне помогло то, что цены как раз поднялись, и наркотики стали для меня дороговаты. И я подумала: если продолжать, то где деньги брать? Нужно будет опять сделать известный шаг — и опять сесть… Нет, это не подходит. И я оставила у знакомых всё оставшееся зелье, и сказала: «Если в течение двух недель не вернусь за ним, значит, не вернусь вообще». Взяла рюкзак, палатку, поехала в лес, на озеро, подальше от людей… И с той поры с наркотиками я не знаюсь. Человек должен сам решить, надо ему что-то или не надо. Это в наших силах — принять такое решение, Бог не настолько бессильными нас сотворил.

Ну хорошо, завязала… Но дух-то, душа-то!.. Их-то мы своими силами не пропитаем!.. Ушли наркотики — а что осталось? Пустота. Пустота ужасная! И вот одно заменяется другим, подобным. Стала пить. И пять лет пила, и очень сильно пила. И выходить из этого не хотела. А зачем? Переехала из Питера сюда, к маме, но и тут жизнь свою не поменяла.

И вдруг заболела. Сильно заболела: двустороннее воспаление лёгких. О том, что я выживу, врачи и разговора не вели. Всё, конец. И тогда, лёжа на больничной койке, я решила для себя: если Бог даст мне выкарабкаться, то я найду в себе силы, чтобы изменить жизнь. Через месяц поправилась. С тех пор со спиртным всё кончено.