Сборник: О молитве Иисусовой

За чаем после обеда мой сотрудник заметил, что навык ко всегдашней непрестанной молитве — основание умносердечной «художественной» молитвы. Так как мы всегда не можем еще, по немощи нашей, творить молитву «художественными» приемами, что требует вначале напряжения душевных и телесных сил, то нам для постоянства непрерывности молитвы нужен наперед навык к простой словесной молитве без художественных приемов. Эту свою мысль он после подтвердил местами из второго тома «Странника» (стр. 67–68). Сообразив сии опытные наставления святых отцев (выше им перечисленные), приходил к тому истинному заключению, что главный, единственный и удобнейший способ к приобретению дел спасения и духовного совершенства есть частость, беспрерывность молитвы, как бы она ни была немощна… «Частость молитвы непременно произведет навыкновение и обратится в натуру, привлечет по времени ум и сердце в достодолжное настроение. Частость в молитве есть единственный способ к приобретению чистой и истинной молитвы, есть самое лучшее и самое действительнейшее приуготовление к молитве и вернейший путь к достижению молитвенной цели и спасения» (Из «Рассказов странника» о благодатном действии молитвы Иисусовой под редакцией игумена Серафима, 1933. Перепечатано с первого издания Свято–Троицкой Сергиевой Лавры, Сергиев посад 1911, цензор Никон, Епископ Вологодский).

Из Аввы Варсонуфия: Вопрос 428–й. Хорошо ли всегда помышлять о Боге в сердце своем или сердечно молиться Ему без содействия языка? Когда случается, что я упражняюсь в сем, мысль моя погружается в рассеянность — я ощущаю тяжесть и мне видятся как бы какие предметы и призраки, и пребываю как бы в сонных мечтаниях. Ответ: «не уклоняться умом и не погружаться сильно в рассеянность или мечтание есть дело совершенных, могущих управлять умом своим и содержать его всегда в страхе Божием. А тот, кто не имеет постоянного трезвения к Богу, увлекается, передавая размышления свои языку. Подобно сему видим и на плавающих в море: те из них, которые искусны, смело ввергают себя в море, зная, что оно не может потопить хорошо обучившегося искусству плавания. Начинающий же обучаться сему искусству, почувствовав, что он находится в глубоком месте, из опасения утонуть, спешит выбраться из глубины на берег и, отдохнув немного, снова бросается в глубину, и упражняется таким образом, чтобы совершенно узнать это искусство, пока достигнет степени изучивших оное прежде него». Вышеприведенные слова вопроса и ответа мой собеседник относит к художественной и простой словесной молитве в том смысле, что немощные не всегда должны увлекаться в первой, только по временам — 1 час, 2 и т.д. Когда же утрудится в ней по своей немощи, то должен возвращаться ко второй, совершаемой «при содействии языка». (Вопрос). В том смысле он понимает и слова (ответа) «увлекается, передавая размышление свое языку». Последние слова как–то мне непонятные, как он доказывает его мысль: чтобы избавиться от мечтаний, бывших в умносердечной без слов молитве, нужно переходить на прежнюю словесную (без особого внимания), свойственную новоначальным, только как в «Страннике» пишется. Мне же кажется, тогда только простая молитва избавит от увлечений и мечтаний, бываемых у немощных умносердечных молитвенников, когда они внимание ума будут влагать усилием в каждое слово молитвы, что им возможно как упражняющимся уже в умносердечной молитве, что есть один из приемов художественной молитвы. В этом смысле и нужно понимать слова ответа: «передавая размышление свое языку», т. е. свои прежние умносердечные помышления (о Боге) и сердечную молитву содействию и управлению словесной, не простой только, но и внимательной к словам молитвы, держать в ней свой ум на якоре от увлечения и мечтания его. Как и Священноинок Дорофей пишет: «Егда что делаешь прилежно нужнейшее или помыслы насилуют зельне уму, или дремание и сон одолевают, тогда подобает устнами и языком молиться прилежно, дабы внимал ум гласу» (глава 32).

После беседы о сем он пошел совершать вечерню, а я остался по болезни на койке, помолился несколько времени просто словесно, яко бы мне теперь в болезни неподсильна художественная, но время все прошло в рассеянности. Тогда я под конец собрал все свои силы, подвигнулся за художественную, думая, что приемы ее и изобретены отцами для нас, расслабленных и рассеянных, и скоро установилась таким образом сравнительно внимательная молитва.

(Примечание собеседника: усиленное удерживание внимания на словах молитвы не доказывается; передышка от умносердечной молитвы, как по смыслу (ответа) Аввы Варсонуфия: ради немощи по временам «передавая размышление языку» как бы «спеша из глубины выбраться на берег отдохнуть немного», чтобы потом снова в крепости погрузиться «во глубину» умносердечнои молитвы. Заключение ума в слова молитвы тоже есть претрудное художество, новоначальному и от него требуется повременная передышка. Схим. Никодим).