Сергей Иванов - Византийское миссионерство - Можно ли сделать из «варвара» христианина?

Forties, р. 1180.

Е. Иванка считает, что епископы эти были переведены на положение миссионерских после латинского завоевания (Е. V. Ivanka, «Griechische Kirche» (см. прим. 83), S. 192, ср. N. Oikonomides, «А propos des relations ecclesiastiques entre Byzance et la Hongrie au XI е siecle: Le Metropolite de Turquie», Revue des etudes sud‑est europeennes , vol. 9 (1971), p. 527—532) — в таком случае их статус отражал бы реалии Римской, а не Восточной церкви. Однако это кажется маловероятным, ибо тогда папа не отзывался бы о них с таким раздражением и не называл бы их «лже». Впрочем, в любом случае вряд ли эти «лже–епископы» были греками.

Moravcsik, Bymntinische Mission , S. 27. Впрочем, миссионерская епископия «in partibus infidelium» как отдельная институция возникла поздно и в католический церкви, см: I. Richard, «Eveches titulaires et missionaires dans le «provinciale Romanae ecclesiae‘», Melanges d’archeologie et d’histoire, vol. 61 (1949), p. 232—236.

И. Шевченко, «Оснащение» (см. прим. 22), р. 320.

Там же, с. 322.

John of Ephesus, Life of Simeon the Mountaneer / Ed. E. W. Brooks, PO. Vol. 17, fasc. 1 (Paris, 1923), p. 241.

Ibid., р. 243.

Ibid., р. 246.

ПВА, с. 53.

Марр, Крещение, с. 157, 176.

Miklosich, Muller, p. 258.

Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1 [Русская историческая библиотека, т. 6] (Санкт–Петербург, 1880), кол. 10—12.

Miklosich, Muller, p. 258—259.

Н. Дубровин, Черкесы (Краснодар, 1927), с. 31.

Th. S. Noonan, «Why Orthodoxy Did Not Spread Among the Bulgars of the Crimea During the Early Medieval Era: An Early Byzantine Conversion Model», Christianizing Peoples and Converting Individuals / Ed. G. Armstrong, I. N. Wood (Turnhout, 2000). He вполне удачной представляется и предложенная Т. Нунаном «ранневизантийская модель обращения», которая якобы требовала сочетания двух факторов: «во–первых, Византия должна была верить, что ее политические интересы находятся под угрозой в связи с распространением католицизма на те области, которые входили в византийскую сферу влияния, а во–вторых, правитель или правящая элита языческой страны должны были верить, что христианство предлагало значительные политические преимущества… Лишь когда в действии находились оба этих фактора, православие в самом деле распространялось из Византии к кому‑то из ее соседей» (Ibid., р. 24). Второй «фактор», разумеется, был важен всегда — без согласия неофитов крещение не получалось, как в ранневизантийскую, так и в любую другую эпоху. Что же касается первого «фактора», то он начал действовать лишь с середины IX в., т. е. как раз в средневизантийское время, но главное — не был абсолютно решающим ни в случаях с аланами и венграми в X в., ни в случае с татарами в XIII в.

В. А. Кузнецов, «Христианство в Алании до X в.», Известия ЮгоОсетинского Научно–исследовательского Института АН ГССР , вып. 23 (1978), с. 36, ср. Г. Д. Тогошвили, «Византия и Алания», Известия АН Грузинской ССР , Серия истории , 1978, № 2, с. 79.

А. — Е. Tachiaos, «The Greek Mitropolitans of Kievan Rus’: An Evaluation of Their Spiritual and Cultural Activity»; Idem, Greeks and Slavs. Cultural, Ecclesiastical and Literary Relations (Thessaloniki, 1997), p. 355.

Ath. Papathanassiou, «Christian Missions in Pre‑Islamic South Arabia», Θεολογία , τ. 65 (1994), p. 135—136.

В. С. Шандровская, «Печати έπΐ των βαρβάρων в Эрмитаже», АДСВ, вып. 31 (2000), с. 105—116.

Shahid, Byzantium , p. 19.

И это при том, что все еретические церкви возводили себя к Константину Великому. Напомним в качестве курьеза, что в 1965 г. на конференции монофиситских иерархов в Аддис–Абебе епископы приветствовали эфиопского императора Хайле–Селассие как «нового Константина» (G. Fowden, Empire to Commonwealth (Princeton, 1993), p. 127).

F. Dvornik, Missions of the Greek and Western Churches in the East Dwring the Middle Ages [XIII International Congress of Historical Sciences. Reports, 7] (Moscow, 1970), p. 3.

Ослабление миссионерского духа отмечается и у армянской церкви после того, как она становится национальной. Если в ранний период армяне широко пропагандировали христианство среди варваров, то после укоренения религии в качестве государственной — миссией занималась уже не церковная иерархия, а «неорганизованные странствующие аскеты» (R. Thomson, «Mission, Conversion and Christianization: The Armenian Example», Millennium , p. 44—45).