Сбоник - Антология восточно–христианской богословской мысли, Том I

Полемика вокруг Filioque обсуждается в «Антологии», начиная с реакции патрирха Фотия в IX в. на появление этой добавки к Символу веры у латинян, далее в связи с дальнейшей разработкой учения об исхождении Святого Духа Николаем Мефонским в XII в., и затем в связи с ответом на латинское учение, который дали в XIII в. Никифор Влеммид и Григорий Кипрский, чье триадологическое учение, сформулированное, в частности, на Влахернском соборе 1285 г., легло в основу всей последующей поздневизантийской полемики о Filioque [30]. При этом в настоящей «Антологии» представлены тексты, характеризующие полемику вокруг Filioque среди самих византийцев, из которых одни заняли пролатинскую позицию, другие выказали себя консерваторами, не готовыми к творческому раскрытию святоотеческого учения, а третьи, как Григорий Кипрский, смогли раскрыть это учение по–новому, отвечая на вопрос, поставленный латинянами об отношении между Сыном и Святым Духом.

Завершает «Антологию» статья, посвященная учению поздних византийских богословов Николая Кавасилы и Марка Ефесского о Пятидесятнице и освящении Святых Даров. В ней кратко подытоживается несколько тем «Антологии», а именно полемика с латинянами о Filioque , паламитские споры о соотношении ипостаси, сущности и энергии в Святой Троице и отношении Лиц Троицы к творению и Церкви, и наконец, полемика с латинянами о преложении Святых Даров и участии в этом Святого Духа [31].

Завершая введение в «Антологию восточно–христианской богословской мысли», хотелось бы отметить, что, к сожалению, мы, за редким исключением, не смогли в нее включить сочинений мистагогических (т. е. вводящих в церковные таинства), как и экзегетических и аскетических [32], а сосредоточились в первую очередь на догматической полемике, хотя прекрасно понимаем, что богословие далеко не сводится ни к догматике в узком смысле этого слова, ни, тем более, к полемике о догматах.

Более того, богословие в церковной традиции по своему первому и собственному смыслу есть свидетельство опыта богообщения и обожения. Великие отцы Церкви настаивали на первичности такого опыта по отношению к его рациональному изъяснению, в том числе и в догматике, на невыразимости до конца опыта такого богообщения в слове, как и на том, что никакое научное познание догматов и споры о них не могут заменить самого этого опыта [33].

От имени авторов «Антологии» нам хотелось бы выразить признательность Е. 3. Панченко и К. В. Хрусталеву за неоценимую помощь в предоставлении необходимой научной литературы.

Св. Ириней, епископ Лионский, занимает в истории христианской мысли исключительное даже для своего времени место. Едва ли не на всем, что связано с его именем и наследием, лежит печать новизны. Богословие св. Иринея, хотя оно было развито в первую очередь в контексте полемики с главной ересью его времени — гностицизмом, по своему влиянию далеко выходит за пределы II в., когда жил св. Ириней. Достаточно сказать, что в VII в. прп. Максим Исповедник активно обращался ко многим идеям, восходящим к св. Иринею, иногда прямо называя его. Впрочем, тот факт, что два главных сочинения Лионского епископа до нас дошли не в оригинале, погречески, а одно (Adversus baereses , «Против ересей») — на латыни, другое же («Доказательство апостольской проповеди», далее — «Доказательство») — по–армянски, говорит о том, что судьба его сочинений в грекоязычной святоотеческой традиции складывалась не столь уж благополучно. Прежде чем обратиться к основным аспектам наследия св. Иринея, приведем краткую его биографию.

Наиболее вероятная дата рождения Иринея: 130—140 гг. [34], место его рождения, как и этническая принадлежность, точно неизвестны, хотя традиционно считается, что он родом из Малой Азии. Родным языком для св. Иринея был греческий. Грекоязычным, вероятно, было большинство христиан Лиона (Лугдуна), города в Галлии, где впоследствии он был епископом. В своих сочинениях св. Ириней выказывает знание риторики и диалектики, сочинений Платона, Гомера, Гесиода и Пиндара. Вероятно, ему были известны и сочинения стоиков и средних платоников его времени.

Духовное формирование св. Иринея происходило в Церкви Смирны. Он вспоминает, что молодым человеком слушал св. Поликарпа Смирнского (+ 155/6 г.), который, в свою очередь, знал апостолов, в частности, Иоанна Богослова. Преемственность мужам апостольским, к каковым относится св. Поликарп, укорененность в апостольской традиции — одна из характерных черт богословия св. Иринея. Еще достаточно молодым человеком Ириней отправился из Малой Азии на Запад и через Рим прибыл в Лион, где к тому времени уже сформировалась христианская община, главным образом, грекоязьгчная. Ириней стал вскоре пресвитером в этой общине. Во время гонений 177 г. он был отправлен лионскими исповедниками с письмом к римскому епископу Елевферию (f 189 г.), который, к слову сказать, тоже был греческого происхождения. Письмо содержало обращение лионских исповедников, служившее примирению церквей в их разногласиях из‑за монтанистов. В нем же было высказано и высокое мнение о самом Иринее [35], который, видимо, был сохранен Церковью Лиона в те гонения, и, когда принял мученическую кончину Лионский девяностолетний епископ Пофин, Ириней стал во главе Церкви этого оплота христианства в Галлии [36]. Пришлось св. Иринею участвовать в качестве примирителя и в споре, возникшем при папе Викторе, между римской и малоазийскими Церквями относительно дня празднования Пасхи и длительности поста перед Пасхой. Св. Ириней, хотя и был согласен скорее с римским обычаем, как известно, отстаивал мнение, что разница в обычаях допустима, если она не угрожает единству веры [37]. Церковное предание подчеркивает, что, как бы являя смысл своего имени, св. Ириней был исполнен духовного мира и способствовал сохранению его в Церкви. Мученическую кончину св. Ириней принял, как считается, во время гонений Септимия Севера (ок. 202–203 гг.), хотя известия об этом в современной науке не считаются надежными.