Калистрат Осорьин - Житие праведной Иулиании Муромской (Лазаревской)

И так прожив во вдовстве десять лет, многую добродетель ко всем оказала и много имущества в милостыню раздала, лишь на необходимые потребы домашние оставляла и пищу строго по годам рассчитывала, а избыток весь нуждающимся раздавала. И продолжалось житие ее до Борисова царства. В то же время случился голод сильный по всей Русской Земле — такой, что многие от нужды ели скверных животных и человеческую плоть, и неисчислимое множество народа от голода вымерло. И в дому блаженной крайне сильное оскудение пищи было и всяких припасов, ибо не проросло из земли всеяннное жито ее. Кони же и скот ее погибли. Она же умоляла детей своих и слуг отнюдь не посягать ни на что чужое и воровству не предаваться, но какая еще и оставалась скотина, и одежда, и посуда, всю распродала за хлеб и тем челядь свою кормила и милостыню достаточную просящим подавала. Даже и в нищете своей не оставила она обычая подавать милостыню, и не единого нищего из приходящих не отпустила с пустыми руками в дорогу. Когда же достигла она крайней нищеты, так что ни единого зерна не осталось в дому ее, но и тогда не смутилась она, но все упование на Бога возложила.

В то время переселилась она в другое село, называемое Вочнево, в пределы нижегородские, и не было там церкви ближе, чем за два поприща. Она же, от старости и нищеты немощная, не ходила в церковь, но в дому своем молилась, почитая святого Корнилия, коему не повредила и домовая молитва, и Иова, который, на гноище сидя, Бога видел, и трех отроков в пещи, и Даниила во рву, и Иона в ките, Иеремию в кале умолившего Бога. И от тех слов блаженная утешение находила.

И еще большая скудость умножилась в дому ее. Тогда она созвала слуг своих и сказала им: „Этот глад обступает нас, видите сами. Так что если кто из вас хочет оставаться со мною, терпите, а кто не может, да ступает себе на свободу и не изнуряет себя меня ради“. Одни же, по-доброму рассудив, обещались с нею терпеть, а иные ушли. Она же с благодарением и молитвою отпустила их, не имея гнева на них нисколько. И повелела оставшимся слугам собирать траву, называемую лебедой, и кору древесную и приготовлять из этого хлеб. И тем сама питалась и детей своих и слуг кормила. И молитвою был хлеб ее сладок. И никто в дому ее не изнемог от голода. Тем хлебом и нищих питала и, не накормив, нищего из дома не отпускала. А в то время без числа нищих было. И говорили им соседи ее: „Чего ради в Иулианин дом входите? Она и сама гладом измирает“. А нищие отвечали им: „Многие села обошли и чистые хлебы принимали, а так всладость не наедались, как сладок хлеб у вдовы сей“. Многие ведь и имени ее не знали. Соседи же ее, богатые хлебом, посылали в дом ее просить хлеба, испы-тывая, и также свидетельствовали, как хлеб ее весьма сладок. И тому удивлялись, говоря меж собою: „Горазды слуги ее печь хлебы“. А не разумели, что молитвою хлеб ее сладок. Могла бы она умолить Бога, дабы и не оскудел дом ее, но не про-тивилась провидению Божию, терпя благодарно, ведая, что терпением обретается Царство Небесное. Претерпев же в такой нищете два года, не опечалилась, не смутилась, не пороптала и не согрешила устами своими в безумии на Бога, и не изнемогла от нищеты, но более прежнего была весела.

Когда же приблизилась честное преставление ее, разболелась декабря в двадцать шестой день и была шесть дней болящей. Но что была болезнь ей? Днем, на одре лежа, молитву творила непрестанно, ночью же, вставая, молилась Богу, никем не поддерживаемая. Слуги же ее посмехались, говоря: „Неправда, что больна: днем лежит, а в ночи, вставая, молится“. Она же разумно говорила им: „Что вы посмехаетесь? Не знаете ли, что и с больного спрашивает Бог молитвы духовной“.

Января во второй день, на рассвете, призвала отца своего духовного Афанасия иерея и причастилась Животворящих Таин тела и крови Христа Бога нашего. И села на одре своем, и призвала детей своих и слуг, и всех живущих в том селе, и поучала их о любви, и о молитве, и о милостыне, и о прочих добродетелях. И так прибавляла: „Желанием возжелала великого ангельского образа еще с юности моей, но не сподобилась из-за грехов моих и нищеты, ибо недостойна была, грешница и убогая. Бог так изволил, но слава праведному суду Его“. И повелела уготовить кадило и фимиам вложить и, поцеловав всех бывших там, всем мир и прощение дав, возлегла и перекрестилась трижды, обвив четки вокруг руки своей, и последнее слово сказала: „Слава Богу всех ради. В руце Твои, Господи, предаю дух мой. Аминь“. И предала душу свою в руце Божии, Его же с младенчества возлюбила. И все видели в тот час на главе ее венец злат и убрус бел. И так, омыв ее, положили в клеть, и в ту ночь видели там свечу горящую, и наполнился весь дом благоуханием. И в ту ночь одной из служанок ее было видение и повелело отвезти ее в пределы муромские и положить у церкви святого Лазаря, друга Божия, возле мужа ее. И, положив святое и многотрудное тело ее во гроб дубовый, отвезли в пределы муромские и погребли у церкви святого Лазаря, в селе Лазаревском, в лето 7112 (1604) января в десятый день.