Джордж Мэлони - Руский исихазм. Духовность Нила Сорского (фрагменты)

Дух трезвения и бдительности поддерживается жизнью в присутствии Бога и деланием всего возможного для славы Его.

Всегда же должно иметь ум во многом благоговении и утвержденным в надежде на Бога и все творить ко благоугождению Его, а не по тщеславию, не по человекоугодию, зная твердо, что Он всегда с нами, везде сущий и все исполняющий; поскольку насадивший ухо слышит все и создавший око (см. Пс. 93, 9) смотрит везде. И если случится беседа, — и ее [веди] по Боге … И при всем этом всегда пред очами иметь Бога, по сказанному Давидом: Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня есть; да не поколеблюсь. [50] Устав, ibid . (325). Пс. 15, 8.

И вновь Нил четко указывает в качестве нормы для всяческого трезвения: „…во всякое время подобает нам испытывать себя тщательно, [свои] чувства и мысли, чтобы ради Бога было дело наше“. [51] Ibid ., с. 55 (338).

С такою же сжатостью, какая присуща определениям Отцов, Нил определяет свой непсис так: „мысленное же [делание], то есть ум иметь в благоговении и надежде на Бога и к любви Его прилежать“. [52] Ibid ., с. 37 (325–326). Задолго до этого Евагрий сделал свой праксис синонимом хранения заповедей Божиих; этот праксис был охраняем страхом Божиим и порождал любовь к Богу. [53] Евагрий, Practica, PG 40, cap. 53, 1233C? Ср. также Исихий, Centuria I, 1480D-1481A (1). Исихий в этом вопросе следует за Евагрием и объединяет непсис с соблюдением всех заповедей Божиих в Ветхом и Новом Заветах. Чтобы понять, отчего Нил так настаивает на соблюдении заповедей Божиих и на обязательности этого соблюдения для достижения соединения с Богом, следует обратиться к Филофею Синайскому, который, в свою очередь, в значительной мере следовал Евагрию и Нилу Синайскому. Объясняя, почему диавол нападает на нас и ведет против нас мысленную битву, он пишет:

Чего ради и для чего воздвигается против нас это ратование и борьба? Того ради, да не будет исполняема нами воля Божия, о коей молимся, говоря: да будет в нас воля Твоя (Лк 11,2), то есть заповеди Божии. И если кто, установив ум свой от блуждания в совершенной трезвенности в Господе, станет тщательно наблюдать за их (врагов невидимых) вторжениями (в сердце), и соплетениями (схватками с трезвящимся умом), происходящими в мечтаниях фантазии, тот узнает это из опыта. Посему и Господь, цель Свою направляя против злобных демонов, и, как Бог, провидя их замыслы, в противность их цели постановил Свои заповеди, с угрозою нарушителям их . [54] Филофей, Добротолюбие, op. cit ., (7), с. 446. [Рус. пер.: Преп. Филофей Синайский. Сорок глав о трезвении. Гл.7. // Добротолюбие. Т.3. С.404.]

Нил, должно быть, предполагал, что этот текст знаком его читателям, или, по крайней мере, что эти доводы знакомы им. Ведь, несмотря на то, что необходимость жизни по заповедям Бога постоянно подчеркивается в его трудах, он никогда четко не определяет, что же он называет „заповедями“, и никогда не объясняет, почему блюдение заповедей влечет за собой исихию и возможность более глубокого соединения с Богом через созерцание. Он попросту указывает: „тех, кто горячо кается … кто с любовью многою и страхом ищет Господа, и на Того Единого взирает, и творит заповеди Его… всех милует Господь … да постараемся … сердце блюсти от лукавых помыслов, тем самым исполняя заповеди; и с хранением сердца да имеем всегда молитву“. [55] Устав , с. 32 (321; в англ. тексте — вольная комбинация двух разных фраз «Устава»). Задолго до этого Исихий определил непсис как соблюдение всех заповедей Ветхого и Нового Заветов. Сам по себе, он представляет собою чистоту сердца и есть то, что Христос называет блаженным: „ блаженни чистии сердцем: яко тии Бога узрят (Мф 5,8). … Трезвение … делается путеводительницею к правой и богоугодной жизни“. [56] Исихий, Centuria I, 1481A (1).

Коль скоро Бог пришел на эту землю и говорил с нами, открывая Свою Божественную волю, то первый долг человека исполнять эту Волю столь совершенно, насколько это возможно. Именно поэтому духовность Нила является по преимуществу евангельской. Подчеркивая необходимость жизни согласно Отцам и Святым Писаниям (включая писания Отцов), он всегда обращается к одному и тому же доводу: надо следовать Отцам потому, что они жили по учению Христа всецело, во всей своей личной жизни, и писали подобно апостолам, будучи внушаемы Святым Духом. Но там, где Евагрий проводит четкое различие между выполнением заповедей Закона и оставлением их ради следования тому, к чему призывает более возвышенное „расположение, Им установленное“, [57] Евагрий, Practica, PG 40, 1232C (42). — Нил, следом за Филофеем и Исихием Синайскими, употребляет термин „заповеди“ в более общем значении, которое включает в себя выражение воли Божией, независимо от того, содержится ли оно в Ветхом и Новом Завете или в естественном законе или же в более тонко воспринимаемых внушениях Святого Духа, дающих узнать волю Божию на путях к высшему совершенству и святости. [58] Филофей, Добротолюбие, op. cit., (16–18), c. 449–452. Ср. его же De mandatis, PG 154, 731B ff, и особенно 735B-D (7), 739B (12), 742A-C. Хотя у Миня это сочинение помещено под именем Патриарха Филофея Константинопольского, Пьер Пуссен, впервые издавший этот трактат, настаивал, что он был написан неким Филофеем, который жил раньше, возможно в 6 в. Ср. PG 154, col. 717, no. 22. Сравнение трактата с текстами Филофея о трезвении, находимыми в греческом и русском Добротолюбиях , делает очевидным, что он является автором всех указанных текстов. Ср. также о «Заповедях» у Исихия: Centuria I, op. cit., 1505D (84); Centuria II, 1513D (10), 1516A (11), 1532C (62), 1540D-1514A (89).