Борис Зайцев - Афон

Я попробовал один крест, другой… Они тяжелы. Есть весом до тридцати фунтов.

Железные пояса напомнили музей пыток.

— Видите, — продолжал мой вожатый, — и глаза его наполнились зеленовато-золотистым блеском, — живешь рядом со старичком, каждый день видишься на службах, а того не подозреваешь, что у него под рубашкой, на голое тело такая штучка надета… — и он почти ласково погладил заржавленную кольчугу.

— Вот они где, старички-то наши!

Да, подумать о такой “рубашке”… “О. X., да на вас-то самом не надета ли вот этакая?” Но я все-таки не спросил: бесполезно. Не ответил бы, правды бы не сказал.

Мы поднялись с ним опять наверх. Он мне много рассказывал. Святой, чьим именем его в монашестве назвали, был римский воин. Нашему о. X. как бы передался воинственный дух патрона. С пылающими глазами он передавал о своей борьбе с имяславцами ( В годы перед великой войной русский Афон пережил тяжелую внутреннюю драму. Часть монахов объявила себя имяславцами, то есть исповедала учение, по которому в самом имени, в самом слове Иисус Христос уже присутствует Божество. Борьба между несогласными приняла очень острые формы. Дело доходило до насилий. Решен спор был мерами Правительствующего Синода: имяславцев “вывезли” с Афона. Горечь, как бы печаль всей этой истории и до сих пор сохранилась на Св. Горе — Прим. Б.З. ). Не менее страстно осуждал чувственный оттенок католического поклонения Спасителю, культ сердца, стигматы [17] Стигматы (укол, клеймо — греч .) — язвы, появляющиеся на теле подвижников в местах крестных страданий Иисуса Христа (на лбу, груди, ладонях, ступнях). Стигматы, засвидетельствованные современниками, появились у Св. Франциска Ассизского в сентябре 1224 года, за два года до смерти. Культ стигматов присущ только католической церкви. и т. п.

— Нет, по-нашему, по-афонскому, это прелесть… это не настоящий аскетизм. Это прелесть.

“Прелесть” на старинном языке значит “прельщение”, “обольщение” — вообще нечто ложное.

В дальнейшем я уверился, что афонское монашество представляет действительно особый духовный тип — это спиритуальность прохладна я и разреженная, очень здоровая и крепкая, и весьма далекая от эротики (как бы тонко последняя ни была сублимирована). С несочувствием (отрицание стигматов) относятся афонцы и к св. Франциску Ассизскому [18] Франциск Ассизский (1181 или 1182–1226) — католический святой, основатель ордена францисканцев. .

У входа на террасу, ведшую на “фондарик”, я вновь залюбовался жасмином. Нежные, бело-златистые его цветы были полны влажного серебра. Жасмин — Россия, детство, “мама” — то, чего не будет никогда.

О. X. заметил мое восхищение и сорвал букетик.

— Мы не против этого, мы тоже цветы любим, Божье творение… Не думайте, что мы природой не любуемся.

И стал показывать мне султанку, похожую на лавр, почтительно трогал рукою ствол черно-величественного кипариса.

Несколько бледных жасминов Андреевского скита я и поныне храню — засушенными в книге.

Я ходил еще раз в Карею. Хотелось увидеть древний ее собор и греческие фрески.

Ни то, ни другое не обмануло. Собор, пятнадцатого века [19] Карейский собор (греческий) во имя Успения Пресвятой Богородицы. — По преданию, основан императором Константином в 335 году, а в 362 году был сожжен Юлианом Отступником и возобновлен в X веке при императоре Никифоре Фоке. Вторично разграблен и сожжен в 1288 году и восстановлен только в 1686 году. , невелик, несколько сумрачен, полон тусклого золота, удивительной резьбы, тонкой чеканной работы на иконостасе. Из глубокого купола спускается на цепочках “хорос” — металлический круг изящной выделки, необходимое украшение всех греческих соборов на Афоне.

Карейский собор считается первоклассным памятником греческой живописи. Его расписывал знаменитый Панселин [20] Мануил Панселин, солунский художник XVI века. Епископ Порфирий Успенский, специально занимавшийся фресками Панселина, считал, что ему принадлежат росписи в следующих храмах: Карейского собора (1535–1536), церкви в прикарейской келий Моливоклися (1537), соборном храме Старого Руссика (между 1554 и 1574), собора в Хиландаре (между 1571 и 1582). В современном искусствоведении вопрос о времени жизни Панселина (его относят к XIV веку) и о принадлежности ему этих фресок считается открытым: возможно, в Протате работала целая бригада солунских мастеров (см.: Лазарев В. Н. История византийской живописи. М., 1986, с. 174, 258). По мнению искусствоведов, "Общепризнанная заслуга Панселина заключается именно в том, что он сумел сообщить особую красоту и выразительность существующим типам, не отнимая их силы, не изменяя их сущности и мало посягая даже на внешнюю оболочку их" (Никольский Л. Д. Краткий очерк Афонской стенной живописи. Ч. 2. Сиб., 1908, с. 96). , глава так называемой “македонской” школы. Фрески Панселина — XVI века. Они монументальны, очень крепки, несколько суровы. К сожалению, их подновляли.