Рафаил Нойка - Жизнь по Слову, данному нам от Бога

Но достаточно об аде, вернёмся к нашей теме. Любовь Божия такова, что знает только одно — принимать и спасать. Однако для разумных тварей, ангелов и людей, к которым Бог относится как к Себе Самому, как к богам, необходимо самим выбрать себе судьбу, определиться в жизни. И если мы настойчиво делаем противный воле Божией выбор, то наступает время, когда Бог уступает нашему желанию. Любовь Божия, всегда пламенная и благородная, и здесь остаётся жертвенной — нам даётся свобода, которая является самым великим даром и для людей и для ангелов. Даром опасным, страшным [13] Два монаха беседовали о спасении. Один говорил: «Душа моя не может примириться с мыслью, что кто‑то погибнет на веки. Я думаю, что Господь всех как‑нибудь спасет». Другой ответил: «Святые отцы говорят, что создать человека без содействия человека Бог мог, но спасти человека без содействия и согласия самого человека нельзя. Спасение и гибель — в свободе человека». Первый: «Думаю, что Бог множеством любви своей преодолеет сопротивление твари, не нарушая ее свободы». Второй: «Мне кажется, не должно забывать, что свобода человека настолько велика потенциально, что он и в плане вечного бытия может отрицательно определиться к Богу. Те, кто не знает этого или забывает об этом, питаются оригеновским молоком». Первый: «Но ведь это же безумие!» Второй: «Да, безумие». Первый: «Что же делать?» Второй: «Бог хочет всем спастись, и мы должны всем промышлять спасение и молиться за всех, но ни откровение, ни опыт не дают оснований полагать, что все спасутся. Свобода — великий дар, но страшный» (Софроний (Сахаров), архим., Рождение в Царство Непоколебимое, Москва, 2001, С.188). . Последний Суд действительно разделит людей на два лагеря — на тех, кто говорил Господу: «Да будет воля Твоя», и на тех, кому скажет Господь: «Да будет воля твоя». Можно по — разному понимать слова Христа, что Он, испытующий сердца, воздаст каждому по делам его [14] Ср.: Откр. 2, 23. . С годами мне становится понятнее, мои дела — это мой выбор. «Ты действительно выбираешь это? — спросит Он нас. — Ты на самом деле не хочешь ничего другого? Да будет воля твоя». И только в этом опасность для спасения, потому что Сам Бог — исключительно Спаситель. Конечно, Бог может всё, и Христос явил нам Свою силу, когда проклял смоковницу. Да не будет же впредь от тебя плода вовек, — сказал Он кротко. Можем ли мы назвать эти слова проклятием, сравнимо ли Его проклятие с нашими проклятиями и руганью ближних? И тем не менее по Его слову дерево тотчас засохло. Христос преподаёт урок, чтобы человек не думал, что Бог ничего другого не может как только миловать. Да, мы говорим, что от Бога исходит только добро, но как христиане мы понимаем смысл сих слов — Бог всё может, но мы и помыслить не можем, что от Божией любви может исходить что‑то иное помимо жизни и спасения.

Наверно многие из вас знают, что в течение двух лет, прежде чем стать православным, я искал Бога в протестантизме. То было частью моего духовного странствия, поиском, испытанием. Протестанты верят, что если мы приняли Христа, то уже спасены. И поэтому многие из них идут и открыто свидетельствуют миру о своей вере в Господа Иисуса Христа. Этим они подтверждают себе свою спасённость. Как‑то я спросил пастора: «Правы ли православные, считающие, что возможность не наследовать спасение тоже существует?» Он ответил: «Нет, спасение — это словно рождение, когда ты уже не можешь родиться обратно». И знаете, я теперь совершенно согласен с ним, мы в какой‑то мере уже спасены. Над ищущими Бога не довлеет проклятие, нам уготовано Царство. Но, конечно, предопределению здесь тоже нет места. Мы сами решаем свою участь, и можем отпасть, свернуть с верного пути.

Некоторые говорят о судьбе, о выпавшем жребии. Можно мыслить и такими понятиями, вкладывая в них христианский смысл. Наша участь, или карма, если хотите — это слова из заупокойного богослужения : Со святыми упокой, Господи, душу раба Твоего. Упокоиться со святыми, значит, самому быть святым. И Бог, по молитве Церкви, может сделать человека святым, даже если он и не таков. Наша участь, судьба, карма — быть святыми, но понимаем мы сие не так, как язычники, для которых не существует свободы выбора. Они верят в неизбежный рок, мы же знаем, что можем изменить свою участь. Промысл Божий устраивает всё, чтобы мы наследовали жизнь, но мы можем отпасть, утерять то, к чему определены. И в каждом человеке, и хорошем и плохом, всегда есть что‑то божественное, что может обратиться во спасение. Отец Софроний научил меня этому. Если ты что‑то делал, он не препятствовал тебе. Если ты к кому‑то относился с уважением, он не старался подрывать чужого авторитета. Однако всё что он говорил, было духовным, исходило от сердца, и, как я заметил, было нечеловеческим. Своим словом, зная как это сделать, отец Софроний старался привести слушающего к истинной вере, причём последний даже не понимал, как сие происходило.