Павел Пономарев - Соловецкие святые и подвижники благочестия:жизнеописания, некоторые поучения, чудесные и знаменательные случаи

В жизни почти что всех прославленных подвижников можно усмотреть следы некой их божественной предопределенности к подвигам. Скорее всего, такая предопределенность, как Божий зов открылась и святому Савватию. И он, сумев вовремя ее распознать, решительно и достойно ответил Богу строгой личная аскезой — неуклонной устремленностью ко Христу, к покаянию, к очищению себя от даже малейшей скверны.

Дата рождения преподобного на свет Божий, название города или села, где прошло его детство, а также то, кем были его родите‑ли и их имена, остались неизвестными. Сохранившиеся о нем сведения начинаются со времени его пребывания в одном из Белозерских монастырей. Доподлинно известно, что было это во времена великих благочестивых князей Василия Васильевича Владимирского и Московского, Бориса Александровича Тверского и Феодора Олеговича Рязанского. Русская Православная Церковь управлялась тогда из Византийской столицы — Константинополя — или, как его по-другому именовали — Царьграда, через митрополитов — посланников Святейших константинопольских Патриархов. Таким посланником на Руси в то время был митрополит–грек Фотий.

Сопоставляя различные исторические сведения, исследователи приходят к выводу, что год рождения святого Савватия приходится на вторую половину XIV века.

Первым, известным нам, местом иноческих подвигов Божиего угодника является Кирилло–Белозерский монастырь, куда он пришел в 1396 году. Здесь, самоотверженно усердствуя в молитве, посте и бдении, он послужил назидательным примером для всех, соприкасавшихся с ним монахов. Послушание игумену и братии, как и прилежное, неопустительное исполнение монастырских служб приобрело ему уважение и любовь со стороны и иноков, и мирян. Но будущий святой, видя как его почитают окружающие, болезновал душой. Тогда, не терпя славы человеческой, смиренный Христов труженик замыслил удалиться из монастыря в уединенное место. До него дошел слух, что на озере Нево (ныне Ладожское), на острове Валаам, есть пустынный монастырь в честь Преображения Господня, в котором иноки, приобретая нужное для жизни трудами своих рук, отличаются особенной строгостью своих подвигов. Стал он просить игумена и братию отпустить его туда, куда влекло его желание сердца, и, получив благословение, переместился в Валаамский монастырь. Но его смиренная душа и здесь не обрела себе покоя: скоро он вновь своими подвигами превзошел всех, и опять слава, удивление со стороны ближних и похвалы стали его уделом. Подвижник начал искать еще более сокровенного места. Он устремился к уединенным подвигам безмолвия, то есть к тому, когда инок остается зримым только одним Богом.

Возвеселилась его блаженная пустыннолюбивая душа, когда он узнал, что на дальнем Севере, в море, есть находящийся на значительном расстоянии от берега необитаемый остров, именуемый Соловецким. Валаамцы, любя будущего преподобного, не хотели лишаться общения с ним и усердно просили остаться. Пожив на Валааме еще несколько времени, подвижник не смог преодолеть тайного влечения своего духа. Однажды, помолившись, он ночью удалился из монастыря и направился к Соловецкому острову.

Достигнув берега Белого моря, Савватий получил от местных жителей подробные сведения о цели своего путешествия. Они говорили ему, что остров, отстоит от берега далеко, и путь к нему по бурному морю весьма опасен; в окружности он составляет около ста верст, имеет рыбные озера, пресную воду, горы, леса, но необитаем именно по причине неудобства сообщения с берегом; изредка посещают его рыбаки и, кончив свое дело, опять оставляют.

Такие рассказы более и более воспламеняли дух Савватия. Он видел, что именно там, на Соловецком острове, достигнет желаемого безмолвия и уединения. Поняв намерение инока, прибрежные жители стали отговаривать его от поставленной цели, представляли все опасности и неудобства жизни на пустынном острове. Некоторые говорили: «О, старче! Остров тот велик, и есть там все необходимое для проживания человека. Но многие в последнее время хотели поселиться на острове и не смогли жить там из‑за трудного и опасного морского пути»; другие вторили им: «К тому же, отче, видим тебя в полной нищете и убожестве. Чем ты будешь питаться, во что одеваться? Ведь стар ты уже, в почтенных сединах пребываешь, как же сможешь сам о себе позаботиться? Да и холодна земля та!» (2, с. 16).

Но старец всю надежду полагал на Господа. Он ответил им: «Я, чада, такого Владыку имею — Христа, Сына Божия, укрепляющего дух мой, Который естество старое может юностным сотворить, и младенца до старости почтенной может возрастить. Он убогих обогащает, голодных насыщает, нагих одевает, Всеведец есть и всем во всем помогает боящимся Его и исполняющим заповеди Его. Он пятью хлебами пять тысяч человек насытил и еще двенадцать корзин кусков, оставшихся в избытке, ученики собрали тогда, а в другой раз Он семью хлебами четыре тысячи накормил и семь корзин осталось. А в Кане Галилейской Он и воду в вино претворил» (2, с. 16). Многие, слыша слова святого, дивились Божиему человеколюбию и премудрости старца, некоторые же смеялись над ним, даже поносили его, считая безумным. Он же, будучи по–христиански незлобивым, еще сильнее проникался любовью о Господе к людям, много проповедовал, рассказывал о Божиих чудесах.