Квинт Тертуллиан - Против Маркиона в пяти книгах

1. Сопоставим остальную чреду Его деяний с Писанием. Вновь предстает Исаия: Мы возвестили, — говорит, — перед Ним: [705] словно младенец, словно корень в земле жаждущей, и не бьию у Него ни вида, ни славы, и мы видели Его, и Он не имел ни облика, ни красоты, но облик Его был жалок, умален по сравнению со всеми людьми , [706]— как и выше <���читаем> глас Отца к Сыну: Как многие ужаснутся Тебя, так без славы будет образ Твой от людей. [707]2. Каким бы ни было то несчастное тело, каким оно было по облику, каким — по виду? Если невзрачное, если бесславное, если презираемое, то моим будет Христос. Ведь именно таким по облику и по внешнему виду Он был изображен в пророчествах. [708]А если Он и < назван > у Давида изобилующим красотой перед сынами человеческими, [709]Он назван так в том иносказательном состоянии духовной благодати, в котором Он опоясывается мечом [710]слова, являющегося воистину Его обликом, красотой и славой.

3. Впрочем, в телесном обличии [711]у этого же пророка <���Он предстает> даже как червь и не человек, поношение у человека и презрение у народа. [712]Такого рода возвещение [713]не касается Его внутреннего естества. Ибо, если полнота Духа в Нем пребывает, [714]узнаю ветвь от корня Иессеева: [715]ее цветок [716]будет моим Христом, на котором почил, согласно Исаии, Дух мудрости и понимания, Дух совета и силы, Дух познания и благочестия, Дух страха Божия. [717]

4. Ибо ни одному человеку не соответствовали все духовные свидетельства вместе взятые [718], кроме Христа, приравненного к цветку из–за благодати Духа, считающегося же происходящим от ствола Иессеева через Марию, ведущую от Иессея свой род. Я требую ответа относительно <���твоего> представления <���о Христе>: если ты приписываешь Ему стремление ко всякому смирению, терпению и спокойствию, то, исходя из этого, Он будет Христом Исаии — Человек страдания и научившийся переносить немощь, [719] Который, словно овца, был веден на закланье и, как агнец перед стригущим, не открыл уст Своих [720]Который не противился и не кричал, и не был слышен снаружи глас Его; [721]Который тростник сломанный, т. е. разбитую веру иудеев, не раздробил; Который льняной фитиль горящий, т. е. мгновенно возникшее горение народов, не погасил, [722]— Он не может быть иным, чем Тот, Который был предсказан. 5.Следует, чтобы <���и> [723]деяния Его были исследованы с ориентиром на Писание, разделенные, если не ошибаюсь, на два действия: проповедь и сотворение чудес. Но примеры того и другого я так расположу, чтобы (поскольку Маркион соизволил также само Евангелие подвергнуть разбору) <���исследование> о разных сторонах <���Христова> учения и знамений было отложено до момента <���полемики с Маркионом по этому вопросу>, как бы до <���тех пор, когда очередь дойдет непосредственно до> самих <���евангельских> событий [724]. Здесь же в общих чертах мы завершим начатое дело, утверждая пока, что Христос был предвозвещен Исаией как Проповедующий: Ибо кто среди вас, — говорит, — убоявшийся Бога, [и] [725] послушает глас Сына [726] Его? [727] А также как Врачеватель: Ибо Он Сам, — говорит, — взял немощи наши и понес недуги. [728]

1. Из <���обстоятельств Его> смерти, думаю, вы пытаетесь вывести различие, [729]отрицая, что страдания на кресте были предвозвещены для Христа Творца, и приводя в качестве дополнительного доказательства невероятность того, чтобы Творец обрек Своего Сына на такой вид смерти, который Сам проклял: Проклят, — говорит, — всякий, висящий на древе. [730]Однако значение этого проклятия я по праву отделяю [731]от простого предсказания креста, которому по преимуществу посвящено теперешнее исследование, ибо и в других местах <���у меня> подтверждение действительного положения вещей предшествует его объяснению. Прежде я объясню образы. 2. В самом деле, было в высшей степени целесообразно изобразить в возвещении иносказательно эту тайну — насколько невероятную, настолько более могущую стать в будущем соблазном, если бы о ней говорилось открыто; насколько величественную, настолько более подлежащую сокрытию, дабы сложность <���ее> понимания требовала Божьей благодати. Итак, начнем с Исаака, который, когда, предназначенный отцом для заклания, [732]сам нес для себя древо, [733]уже в то время указывал на смерть Христа, отданного Отцом для принесения в жертву [734]и несущего древо [735]Своего страдания. 3. Иосиф, также предназначенный стать Христовым прообразом, хотя бы [736]из–за одного того (чтобы мне не замедлять свое изложение, <���приводя другие аргументы>), что он претерпел преследование со стороны братьев ради Божьей милости, — как и Христос со стороны иудеев, <���Его братьев> по плоти, — когда получал отцовское благословение, выраженное таковыми словами: Его красота — <���красота> тельца, Его рога — рога единорога , [737] ими Он сразу рассеет народы до предела земли, [738]— разумеется, обрекался быть не носорогом однорогим и не минотавром двурогим, но в нем предвещался Христос, телец в соответствии с обоими <���Своими> предназначениями: для одних свирепый как Судия, для других кроткий как Спаситель, Чьи рога суть края креста. 4. В самом деле, и у реи, которая является частью креста, края называются рогами, единорогом же — столб центральной мачты. Именно благодаря этой силе креста Он, облеченный таким образом рогами, все народы и ныне рассеивает посредством веры, перенося с земли в небо, и тогда будет рассеивать посредством суда, сбрасывая с неба на землю. 5. Он же и в другом месте будет <���назван> тельцом в том же самом Писании, когда Иаков духовно проклинает [739]Симеона и Левия, т. е. книжников и фарисеев, ведь вторые по своему происхождению восходят к первым: Симеон и Левий совершили несправедливость из–за своей ереси [740]— а именно той, из–за которой преследовали Христа. В совет их да не войдет душа моя и в их сборище да не пребывают чувства [741] мои, ибо в раздражении своем они убили людей, — т. е. пророков, — ив вожделении своем перерезали жилы тельца , [742]— т. е. Христа, распяв Которого после убиения пророков, они в неистовстве <���своем пробили>, разумеется, жилы Его гвоздями. Иначе <���проклятье было бы> бессмысленным, если после убийств он бранит их за истязание какого–то быка. 6. Что до Моисея, то почему он только тогда, когда Иисус <���Навин> воевал с Амаликом, простерши руки, сидя молится, хотя в столь тревожных обстоятельствах он скорее должен был бы творить молитву, преклонив колени, ударяя руками в грудь и припадая лицом к земле, если не потому, что там, где сражался <���человек, носящий> имя Господа, Которому предстояло некогда сражаться против дьявола, был необходим также образ креста, посредством которого Иисусу <���Навину> предстояло стяжать победу? [743]7. Тот же Моисей вновь, после запрета <���изготавливать> подобие всякой вещи, [744]почему в качестве спасительного зрелища установил медного змея, водруженного на столб [745]в виде повешенного? [746]Не подчеркивал ли он и здесь силу креста Господня, благодаря которой обезоруживался змей–дьявол и каждому, пострадавшему от духовных змей, но взирающему на этот <���крест> и верующему в него, обещалось исцеление от греховных укусов и, следовательно, спасение?