авва Дорофей Array - Аскетика. Том I

В арабском переводе до нас дошли 4 книги сочинений св. Исаака, и в первой книге находится 28 слов, во 2-ой — 45 слов, в 3-й — 44 слова, в 4-ой — 5, всего, значит, 122 слова. В греческом же переводе до нас дошло только 86 слов и 4 послания, а в латинском и того менее.

Известный нам греческий перевод сочинений св. Исаака издан в 1770 г. в Лейпциге иеромонахом Никифором Феотокисом, впоследствии епископом Астраханским, по поручению Иерусалимского патриарха Ефрема.

Печатный славянский перевод принадлежит старцу Паисию Величковскому и издан с примечаниями к нему Оптиной Пустынью в 1854 году. Он — почти точная копия с греческого издания, только некоторые дополнения и порядок слов взяты из одной греческой рукописи и более древних славянских переводов.

Русский перевод сочинений св. Исаака появился сначала в «Христианском Чтении» за двадцатые годы прошлого столетия. Он делался с греч. изд. Никифора Феотокиса, но было переведено только 30 слов. В 1854 г. вышел в свет полный русский перевод с греческого же языка, сделанный Московской Духовной Академией.

Творения прп. Исаака всегда пользовались и продолжают пользоваться громадным уважением среди православных подвижников веры и благочестия. Прп. Петр Дамаскин, писатель XII в., обильно пользуется в своих творениях писаниями св. Исаака Сирина и постоянно ссылается на него. Прп. Никифор Уединенник, спасавшийся в XIV в. на Афоне, в своем сочинении «о трезвении и хранении сердца» делает выдержку из творений прп. Исаака Сирина. Известный русский святой — прп. Нил Сорский в своем «Уставе о жительстве скитском» постоянно приводит мысли св. Исаака по разным вопросам духовно-нравственной жизни. Епископ Феофан, Затворник Вышенский, составил даже молитву прп. Исааку Сирину. Вот она:

«Преподобие отче Исаакие! моли Бога о нас и молитвою твоею озари ум наш разумети высокия созерцания, коими преисполнены словеса твои, и паче возведи или введи в тайники молитвы, которой производство, степени и силу так изображают поучения твои, да ею окриляемые возможем свободно тещи путем заповедей Господних неуклонно, минуя препятствия, встречаемыя на пути, и преодолевая врагов, вооружающихся на нас».

Страх Божий есть начало добродетели. Говорят, что он — порождение веры, и посевается в сердце, когда ум устранен от мирских хлопот, чтобы кружащиеся от парения мысли свои собрать ему в размышлении о будущем восстановлении. Для того, чтобы положить основание добродетели, лучше всего человеку держать себя в устранении от дел житейских и пребывать в слове света стезей правых и святых, какие Духом указал и наименовал Псалмопевец (Пс. 22, 3;118, 35). Едва ли найдется, а может быть, и вовсе не найдется, такой человек, который бы, хотя будет он и равноангельный по нравам, мог вынести честь; и это происходит, как скажет иной, от скорой склонности к изменению.

Начало пути жизни — поучаться всегда умом в словесах Божиих и проводить жизнь в нищете. Напоение себя одним содействует усовершению в другом. Если напоеваешь себя изучением словес Божиих, это помогает преуспеянию в нищете; а преуспеяние в нестяжательности доставляет тебе досуг преуспевать в изучении словес Божиих.

Пособие же того и другого содействует к скорому возведению целого здания добродетелей.

Никто не может приблизиться к Богу, если не удалится от мира. Удалением же называю не переселение из тела, но устранение от мирских дел. В том и добродетель, чтобы человек не занимал ума своего миром. Сердце не может пребывать в тишине и быть без мечтаний, пока чувства чем-нибудь заняты; телесные страсти не приходят в бездействие и лукавые помыслы не оскудевают без пустыни. Пока душа не прейдет в упоение верою в Бога, приятием в себя силы ее ощущения, дотоле не уврачует немощи чувств, не возможет с силою попрать видимого вещества, которое служит преградою внутреннему, и не ощутит в себе разумного порождения свободы, и плод того и другого — спасение от сетей. Без первого (удаление от мира) не бывает второго (упоение верою в Бога); а где второе правошественно, там третья (свобода) связуется как бы уздою.

Когда умножится в человеке благодать, тогда по желанию праведности страх смертный делается для него легко презираемым, и много причин находит он в душе своей, по которым ради страха Божия должно ему терпеть скорбь. Все, что считается вредящим телу, и внезапно действует на природу, а следовательно приводит в страдание, ни во что вменяется в очах его в сравнении с тем, на что он надеется в будущем. Без попущения искушений невозможно познать нам истины. Точное же удостоверение в этом находит человек в мысли, что Бог имеет о человеке великое промышление, и что нет человека, который бы не состоял под Его Промыслом, особливо же ясно, как бы по указанию перста, усматривает сие на взыскавших Бога и на терпящих страдания ради Него. Но когда увеличится в человеке оскудение благодати, тогда все сказанное оказывается в нем почти в противоположном виде. У него ведение, по причине исследований, бывает больше веры, и упование на Бога имеется не во всяком деле, и Промысл Божий о человеке отрицается. Таковый человек постоянно подвергается в этом козням подстерегающих во мраце состреляти (Пс. 10, 2) его стрелами своими.