Гершом Шолем - Шхина - женский элемент в Божественности

Первой из Его дел, искони.

Я была воздвигнута от вечности, от начала.

Прежде, чем земля была. [3] Синодальный перевод: «Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли» – прим. перев .

( Притч . 8:22–23)

Здесь Мудрость представлена как «наперсник» или «ремесленник» Бога во время Творения, но она не отождествляется с Самим Богом; она житель невидимого мира, но едва ли является аспектом единого Бога, и тем более Его супругой.

Если соответствующие фигуры Мудрости в других религиозных системах представлены как богини (некоторый действительно древний, хотя и не совсем убедительный материал можно привести в этой связи), здесь она сознательно и решительно понижена в ранге и лишена своего божественного характера. С психологической точки зрения, представляется маловероятным, что мы бы нашли здесь возрождение или повторное явление этого мифического персонажа, чьё отвержение было центральным даже в мире библейской религии. Чувствуется определённое нетерпение в этих усилиях обнаружить то, что только было преодолено и побеждено в этих новых формах, как будто ничего не произошло.

Обратимся теперь ко второму вопросу, касающемуся явления женственных ипостасей: насколько мне известно, до филоническая литература содержит лишь один пассаж, в котором о Мудрости говорится как о невесте или супруге, где нет необходимости прибегать к натянутым или передёрнутым интерпретациям. В апокрифической Книге Премудрости Соломона (8:2–3) читаем:

Её Я полюбил и взыскал от юности моей,

И пожелал взять её в невесту себе.

И стал любителем красоты её.

Она превозносит своё знатное рождение

В том, что ей дано жить с Богом,

И Владыка всех возлюбил её. [4] Синодальный перевод: «Я полюбил её и взыскал от юности моей, и пожелал взять её в невесту себе, и стал любителем красоты её. Она возвышает своё благородство тем, что имеет сожитие с Богом, и Владыка всех возлюбил её» – прим. перев .

( П ре м . 8:2–3)

Значение этих слов, однако, может быть понято в контексте всей главы и с точки зрения языкового употребления. «Симбиоз» (συμβίωσις) Мудрости с Богом упоминается на протяжении этой главы, не только в общем смысле близости, но в чётком смысле совместной супружеской жизни. Женские названия для Мудрости, которые можно весьма просто объяснить как результат женского рода соответствующих имён существительных еврейского и греческого языков, нельзя, в конечном счёте, приводить как доказательство женской природы самой фигуры. Впервые в еврейской мысли фигура Мудрости появляется недвусмысленно в женской форме в писаниях Филона Александрийского. В его работе о пьянстве, он утверждает:

И так Творец [Демиург], который создал всё нашу вселенную, справедливо зовётся Отцом всех сотворённых вещей, тогда как Знание [ Эпистема , которая у Филона идентична Софии ] мы зовём Матерью, которою Бог познал и породил [т.е. посредством неё] Творение, хотя и не человеческим образом. Однако она получила божественное семя и произвела на свет в муках единственного и любимого сына… спелый плод, который есть этот мир. [5] Филон, « О пьянстве », 30.

Мы здесь обнаруживаем настоящий «сакральный брак» ( hieros gamos ), метафору, которая кажется особенно неуместной в древней еврейской традиции – настолько, что некоторые исследователи (начиная с Ричарда Рейценштайна) видели здесь отголосок эллинистических мифов, заимствованных из Египта. [6] R. Reitzenstein, Poiraandres (Leipzig 1904), p. 41 ff. Мне сложно принять это предположение лишь по причине того, что филоновский образ Отца и Матери, творящих вселенную, в значительной мере формируется под влиянием библейского стиха, который он интерпретирует, – а именно, тот, что говорит о непокорном сыне, чьи отец и мать должны попытаться его спасти ( Втор . 21:20), но вместо этого предъявляют обвинения против него. Эти образы фактически продиктованы герменевтикой. [7] Dies hat der alte Gfrörer, Philo vol. I, p. 217 (Stuttgart 1831) viel schärfer gesehen als Reitzenstein.

В другом месте он пишет о Боге как «Отце всех вещей… и Муже Мудрости, который сеет семя эвдемонии в плодородную и девственную землю». [8] Филон, « О Херувимах », 49. Эти строки говорят о браке Матери Мудрости, которая постоянно обновляет тайну своего девства. Отсюда, она является сразу и девственной невестой, и матерью – образ, который снова появится в крайне значимых контекстах в каббалистическом символизме. Мудрость, подобно этому, появляется как дочь Бога, в образе, сплавляющем аллегорию и архетип, в интерпретации библейского имени Бетуэль : ««поскольку она является подлинной дочерью [т.е. Бога] ( бат эль ) и вечно девственной ( бетула )». [9] Филон, « О беглецах », 9. Но в том же пассаже мы сразу обнаруживаем утверждение, опровергающее любое архетипическое понимание этого образа: