Алексей Маслов - Лучшие притчи дзэн - обычные истории о людях необы­чайных

Приход созерцания

О дин монах как-то увидел рядом со своим скромным убежищем черепаху. Он подбежал к чаньскому наставнику Дасую и спросил:

— У всех живых существ кости покрыты кожей, так почему же у черепахи кости покрывают кожу?

Услышав вопрос, Дасуй ничего не ответил.

Он только снял с себя соломенные сандалии и поставил их на спину черепахе.

Чаньский наставник Шоужуань, узнав о поступке Дасуя, сочинил такое четверостишие:

Сразу видно, что кость сверху кожи — кругла.

Каждая триграмма на ней еще лучше видна.

Соломенные сандалии закрыли всю суть.

Вот как монах дал себя обмануть!

Другой чаньский наставник Фодэн также сочинил стих:

Черепахе не залезть на стену —

Соломенные сандалии должны оставаться на ногах человека.

А чаньский наставник Юйфэн выразился еще яснее:

Ясные речи передались вовне, может ли быть история у веры?

Путы спадают

Созерцающий пребывает в Чань, но тот, кто использует свое сердце, в какие чертоги проникает? Уяснив это, сразу же постигнешь и Путь Будды, и сердце Чань, и освобождение.

В нашем сердце всегда живет любопытство.

За счет этого любопытства можно узнать немало, и все же ты лишь отдалишься от Пути просветления.

А вот любое познание, что исходит от нашего обыденного состояния души, — полезно!

Приход созерцания

Как-то Будда Шакьямуни показал правителям пяти областей жемчужину, что меняла свой цвет в зависимости от света дня, и спросил:

«Какого цвета эта жемчужина?»

Все пять правителей не могли прийти к единому ответу, один говорил — жемчужина зеленая, другой — желтоватая, третий — красноватая, четвертый — отливает голубизной, пятый — в ней есть красные отблески.

Будда положил жемчужину себе в карман, и, протянув правителям раскрытую пустую ладонь, спросил:

— А эта жемчужина какого цвета?

— О Высокочтимый! На твоей ладони нет жемчужины, так откуда же взяться ее цвету? — удивленно вскричали правители.

— О, вот теперь вы подошли к самому главному! — сказал Будда. — Сначала я вам показал мирскую жемчужину, и вы называли мне разные цвета, но так и не пришли к общему мнению. Теперь же я показал вам жемчужину высшей пробы, которую вы даже не смогли разглядеть!

Все пять правителей, едва услышав эти слова, тотчас все поняли.

Путы спадают

Глядя на ложное, мы путаем его с истинным, познавая обманчивое, принимаем за действительное — именно об этом гласит рассказанная древняя история. Но разве не таково и современное общество?

Приход созерцания

О дин монах спросил наставника Вэйкуаня:

— Где Путь-Дао?

— Прямо перед тобой, — ответил Вэй-куань.

— А почему я его не вижу?

— Ты обладаешь «я», а поэтому тебе его и не увидеть.

— Раз уж из-за того, что обладаю «я», я не вижу Путь, то ты-то видишь его? — спросил монах.

— Вот из-за того, что ты обладаешь и «я» и «ты», тебе точно никогда его не узреть! — сказал Вэйкуань.

Монах решил поставить вопрос по-другому:

— А если не будет ни «я», ни «ты», то можно будет узреть его?

— Если не будет ни «я», ни «ты», так кто же будет стремиться узреть его и так и не увидит?

Путы спадают

Да уж, поистине, как говорится, «даже комару некуда вонзить свое жало» — столь безупречные ответы наставника!

Учение Чань — это особого рода мудрость.

Чань основывается на прозрении природы человека, а если следовать прозрению своей природы, то обязательно достигнешь того места, где располагаются врата Чань. Впрочем, не всегда можно понять, прозрел ты свою природу или нет, кажется, что уже все понял, а может — и нет. Не правда ли, это весьма забавное состояние?

Приход созерцания

По узкой тропинке шли двое. Один был корейский монах Цзинсюй, другой — недавно принявший постриг его ученик Манькун. Шли долго, и по дороге Манькуну стало казаться, что его дорожный мешок слишком тяжел, он то и дело просил сделать остановку и передохнуть.

Но монах Цзинсюй продолжал идти вперед, не проронив ни слова, и его ученику приходилось, задыхаясь от усталости, плестись вслед.

Как-то раз они проходили через деревню.

И Манькун, как всегда, жаловался на усталость. А Цзинсюй заметил одну женщину, выходившую из дома, подошел к ней, внезапно обхватил обеими руками и приподнял. Женщина громко завизжала от страха. На крик выскочили домочадцы и соседи, полагая, что Цзинсюй непристойно с ней обращается. С громкими криками они напали на монаха, решив побить его. Цзинсюй бросился от них наутек. Манькун, с дорожным мешком на спине, кинулся вслед за ним.