Иерофей - «Знаю человека во Христе...» - жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

Старец Феофилакт помогал старцу Софронию в псалмопении во время служб в храме скита Святой Троицы. Старец Софроний пишет в своей книге: "Когда я был в пустыне и служил один, имея только одного монаха на клиросе, который приходил ко мне, чтобы отвечать на прошения ектений, читать послание апостолов да и прочее вспомогательное участие, заменяющее народ, то ни я, ни тот монах — никогда не испытывали какого бы то ни было недостатка: весь мир был там с нами; мир и Господь; Господь и вечность" [575] Софроний (Сахаров), архим. Видеть Бога как Он есть. СТСЛ, 2005. С. 279. …

Так писал старец о Феофилакте.

Услышав мой вопрос о старце Софроний, отец Феофилакт растрогался до слез и стал расспрашивать о его теперешней жизни. Он рассказал мне, как отец Софроний наставлял его советами, как помог в духовном плане разрешить проблему с его старцем, когда Феофилакту нужно было, не нарушив послушания, выразить при этом правду. Во время нашей беседы он повторял: "Старец Софроний — святой", и просил передать ему поклон. Когда я передал приветствия старца Феофилакта, отец Софроний возрадовался и стал говорить с любовью и почтением о богобоязненном монахе Феофилакте.

Мое паломническое пребывание на Святой Горе как шествие по пути старца Софрония было исполнено духовного вдохновения, особенно во время Пасхи. Я вернулся в Эдессу, полный теплых и живых воспоминаний.

Июнь

Второй раз в том году (1977) я посетил Святую Гору в июне по благословению моего старца, приснопамятного митрополита Эдессы, Пеллы и Алмопии преосвященнейшего Каллиника. С любовью, и рассуждением, и большим вниманием он следил за этой поездкой, как и за моим духовным поиском. На этот раз я стремился побольше узнать о молитве, умном безмолвии и созерцании нетварного света от отцов-святогорцев, переживших это на опыте.

Сначала я остановился у старца Паисия, который тогда жил в каливе Честного Креста рядом с монастырем Ставроникита. Я был знаком с ним несколько лет, интересуясь вопросами духовного служения, но теперь, под впечатлением от прочитанного и от пережитого в Эссексе, я решил расспросить его о безмолвии и умной молитве. Беседа с ним была "мистагогией". Выйдя из его келий и сев на маленький камень по пути в монастырь Ставроникита, я записал все, что привлекло мое внимание во время беседы.

Сначала старец сказал мне о благородной любви Бога к людям и ко всякому творению. В частности, он сказал: "Бог ведет себя благородно даже по отношению к диаволу, хотя тот и не может этого понять. В конце концов Бог сокрушит диавола".

Я спросил старца Паисия о сущности монашеской жизни. Он сказал мне, что "монах бесправен, ибо все права принадлежат Богу". Потом он сказал мне, что следует развивать внутреннюю жизнь, а не пребывать на поверхности; в частности, что надо жить по правде Божией: "Недостаточно только чистоты тела, но нужна жизнь праведная. Праведный и неправедный — все суть чада Божий". Сущность монашества — Бог и связь с Ним. Старец сказал: "Если я пойду в военную часть и скажу им, что есть монашество, все захотят стать монахами. Но, если они сами придут сюда, им, возможно, понравится пение полиелеев в храме, но потом они все равно предпочтут бузуки. Таким образом, суть монашества — в сердце. На нас лежит ответственность научить новое поколение истинному монашеству". Поскольку старец Паисий знал ценность послушания, он сказал: "Каждый старец даст ответ Богу по мере послушания его духовных чад". Естественно, послушание — не тираническое насилие старца над своими чадами: оно должно быть свободным, потому старец Паисий отметил: "На монахах лежит большая ответственность, если они имеют такого старца, который им дает свободу [в выполнении послушания]". Говорил он и то, что некоторых монахов не интересует духовное преуспеяние, их больше занимают постройки: "Монахам не должно строить много, но надо просто приспособлять имеющееся для своих нужд". Он сказал: "Сегодня у нас есть "келия и килия" [греч. — келия и пузо]"!

Естественным образом разговор перешел к умной молитве, являющейся сущностью монашеской жизни. Старец Паисий поучал, что молитва выходит как источник из сердца, которое любит Бога или страдает. "Молитва — не только значит молиться, иметь чистый ум и не принимать помыслов, но, прежде всего, молитва есть действование сердца", ощущение, что этот "механизм" работает. Однако "сердце — это одно, воля — другое". В ответ на вопрос "что есть сердце?" старец рассказал мне забавный случай. Некий англичанин, который не говорил по-гречески, из любопытства посетил старца и спросил: "Что есть сердце, о котором пишут отцы Церкви?" Отец Паисий, видя отсутствие подлинного интереса в собеседнике, сказал: "С моим английским и твоим греческим мы не сможем определить даже и единой части телесного сердца".