Иерофей - «Знаю человека во Христе...» - жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

Сам старец пишет, что до некоторой степени понимает падение апостола Петра, который отрекся от Христа и затем предался плачу. Падением же старца было увлечение трансцендентальной медитацией, и для него это было повторением Адамова грехопадения. Однако с явлением ему Бога он "ужаснулся", и молитва его характеризовалась неприязнью уже к самому себе, его охватил "великий трепет", он почувствовал, что "стоял как бы на Страшном суде высочайшего трибунала", и он "молился не оформленными словом воздыханиями сердца". Во время такой молитвы он "терял ощущение своего тела", и его "дух входил в некую умную сферу, границ которой невозможно достигнуть; быть может, потому, что их и нет". В этой "духовной бездне" его душа искала только Бога. И тогда Бог благоволил прийти к нему. Таково сделанное старцем Софронием описание "чистой молитвы", о которой так много писали отцы Церкви [166] Там же. С. 42–43. .

Истинное покаяние по благодати выражается не только в слезах, но и в глубоком ощущении своего недостоинства. Речь идет о некой атмосфере покаяния, рожденной как духовный факт, а не психологическое, чувственное состояние. Старец после созерцания живого Бога осознал себя "подлым преступником": он оставил живого Бога и устремился к надличностному абсолютному бытию. Он рассматривал это "как самоубийство", т. е. "как отпадение в вечности от своего Творца". И, как он пишет, "я ненавидел себя, и десятилетия проливал слезы от горя моего и стыда моего" [167] Там же. С. 42. .

Его охватил "ужас" и "отчаяние", которое, однако, не ввергло его в безнадежность: присутствие живого Бога укрепляло его. Но даже когда Бог явился старцу, в нем странным образом возрастало отчаяние. Старец пишет: "Даже когда Он был со мною и во мне, я не мог прекратить плача о моем грехе, который предстал во мне в своей метафизической сущности превосходящим все видимые преступления. Сильное желание порвать со всем прежним принимало форму ненависти к себе в моем прошлом. Положительная сторона отталкивания от моих страстей была в том, что оно являлось в то же время актом становления моего в открывшемся мне Боге" [168] Софроний (Сахаров), архим. Видеть Бога как Он есть. СТСЛ, 2005. С. 31. См.: Кол. 2:19 . Еф. 4:16 . . Все его существо заполнило ощущение, что он — преступник, и это породило в нем "священный ужас". Он "молился как безумный", и ему "были даны длительные часы такой молитвы" [169] Там же. С. 37. .

Христос говорил, что Его истинным ученикам свойственна "ненависть" к самому себе. Конечно, он имел в виду не патологическую ненависть, а "святую ненависть", сопряженную с великой любовью к Богу и отвержением всякой иной, эгоистической, любви, всякого греха, который таится внутри и может проявляться по-разному. Христос сказал: "Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего, и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником" [170] Лк. 14:26 . . Невозможно, чтобы Христос, Который учил людей любить всех и почитать родителей, имел в виду страстную ненависть к другим людям — Он говорит о ненависти по отношению к себялюбию, к самому греху.

Старец в своих книгах рассказывает о "святой ненависти", о "благодати отчаяния" и "ненависти к себе", которую дал ему Бог, когда Сам явился ему и открыл безобразность и безобразие его искаженного "я" [171] Софроний (Сахаров), архим. Видеть Бога как Он есть. С. 69. . Истинное покаяние по благодати доходит до ненависти к себе, которая является предпосылкой к тому, чтобы освободиться от "следов люциферического падения" и достичь созерцания света [172] Там же. С. 266. .

Старцу было дано "узреть духом Христа <���…> молящимся в Гефсимании", и подвижник "возненавидел себя как он есть" за муки Христа, в которых и он был повинен сам через свое падение [173] Софроний (Сахаров), архим. Видеть Бога как Он есть. СТСЛ, 2005. С. 311–312. . Эта благословенная ненависть к себе породила в нем великий мир: через нее он получил опыт созерцания нетварного света и Царства Божия.

Святая ненависть к себе связана с аскетической добродетелью "самоосуждения", которая дарована всем, кто живет жизнью в Духе. Через созерцание нетварного света подвижник приходит к самоосуждению и "нисходит в темные пропасти". И "как сверкнувшая в ночи молния, угаснув, делает тьму непроглядною", так и он видит свой "внутренний мрак, подобный сгущенной массе отвратительной нечистоты". Это увеличивает его страдание и покаяние [174] Там же. С. 195. .