Владимир Илюшенко - Отец Александр Мень - Жизнь. Смерть. Бессмертие

Обнимаю Вас. Молюсь и надеюсь, что Вы скоро будете чувствовать себя лучше.

Ваш

пр. А. Мень

Дорогая Юлия Николаевна! Рад, что Вы, наконец, дома. И особенно тому, что там Вы что‑то получили для себя, наблюдая и общаясь. Мне писали с Запада (это я по поводу Ваших узбечек), что образованные восточники, если сохраняют веру, лучше европейцев, но как только теряют, становятся намного хуже их. Занятная закономерность. Прочел Ваше авто. Кажется, уже писал, что там явственно видно «водительство». Л. Н. в чем‑то прав [247] Л. Н. (в дальнейшем — Лёва) — знакомый Юлии Николаевны в Москве. Много сделал для сохранения ее наследия, прежде всего икон. Периодически отправлял ей в Ташкент посылки с досками и фанерой, на которых она писала всё новые иконы. Побуждал Ю. Н. составить каталог ее работ. . Чисто практически. Речь идет хотя бы о системе и каталогизации. А то всё рассеется, куда — неизвестно, и потомки будут обвинять. Каждый вклад — дар Божий, и его надо донести и сохранить. Во втором письме от II [248] 11 февраля 1981 г. Вы задели очень сложную тему. Действительно, восточные писали, что не только воображение и слова — опасны. Не исключено, что это коренится в двух причинах: 1) темперамент и фантазия восточных людей нуждались в обуздании, 2) влияние нехристианского мистицизма с его «деперсонализацией» человека (нирвана, самадхи [249] Нирвана, самадхи — категории буддийского учения. , экстаз). Разумеется, противоположная крайность — рассудочность — тоже опасна, иссушает. Истина лежит где‑то посередине. Слово, образ и чистое созерцание должны в нашей душе уравновешивать друг друга на молитве. Всему свое место, и это естественно, т. к. человек многопланов. Всякий крен не более, чем крен. Будем вместе начинать Пост. Передайте поклон и Божие благословение сестре и благодарность за теплые слова.

Храни Вас Бог. Ваш

пр. А. Мень

Молитвы зап[адные] — спишу.

Дорогая Юлия Николаевна! Был я недавно у Ведерниковых. Застал их на Плотникове. Очень слабы оба, но всё такие же. Порадовался. Их дом был очагом огромной важности для многих людей. И для Вас, как Вы сами говорили. Они могут спокойно смотреть назад. Сделали, что смогли. Для будущего. Что‑то будет у нас, у следующего поколения? Вот я столько надежд возлагал на Ж.

А теперь что? Хуже не придумаешь. Если бы поставил все точки над «и» — было бы честнее и лучше. Наташу я не видел, но и так всё себе представляю. Уже писал Вам впечатление о Ваших автобиографических] заметках. Повторю: такие вещи мы делать обязаны («и не забывай всех воздаяний Его…»). Относительно замыслов Л. Н. мне кажется, что и для него самого это важно. Мы, конечно, будем считаться с Вашими пожеланиями, но все же нужна систематизация и каталогизация. Это и Вам поможет что‑то обозреть и обдумать пути. Вы скажете: когда же? Но никто, кроме Бога, не знает, кому и сколько отмерено сил. Геннадий — патр[иарх] Константиноп[ольский] конца 5 в., с очень короткой бородой и короткими волосами.

Храни Вас Бог. Пусть этот пост будет для Вас благословенным. Поклон сестре.

Пр. А. Мень

Дорогая Юлия Николаевна! ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! Всей душой сочувствую Вам. Вражеское искушение поразило Вас так чувствительно: Ваш инструмент — руку. Но будем вместе молиться и верить, что Господь вознаградит Вас терпением. Как мы все благодарны Вашей сестре, что она самоотверженно за Вами ухаживает. Это лучше всех лекарств. В эти пасхальные дни все о Вас думают. Это время такое особенное, хоть и трудное и порой тревожное, но в нем дышит то великое чувство победы, которое и создало Церковь на развалинах надежды. Пусть и для Вас это станет явью. И Вы снова сможете поработать. Да сохранит Он Вас обеих и Ваших близких.

С любовью.

Пр. А. Мень

Дорогая Юлия Николаевна! Получил через И. Ваше письмо. Порадовался, что почерк стал более «прежний». Будем терпеливо ждать и надеяться. Если моя помощь нужна по отношению к Вашему знакомому (Э.), то я всегда готов, хотя не знаю, в какой мере он готов к разговору. Решайте сами. Что касается целительства, то это может быть и соблазном [250] Здесь и в последующих письмах речь идет об экстрасенсорном лечении, которое практиковал Илья Корб. Он лечил людей (и в том числе Ю. Н.) главным образом молитвой, используя для диагностики и снятия болей свои незаурядные парапсихологические способности. О. Александр относился к увлечению Ильи сдержанно, не налагая запрета на его практику, но предостерегая его от опасности соблазнов и подмен на этом пути, от возможного «заражения» оккультизмом. Впоследствии, убедившись в добрых чувствах и духовном возрастании Ильи, благословил его продолжать лечение. . Дело в том, что оно кажетс я явлением духовным, а на самом деле, я думаю, что оно не пересекает границы духа. Это полуматериальная, полупсихическая область. Просто еще мало изученная. Разумеется, человек, который может, — должен помогать другим. Но с осторожностью — без подмены. И. говорит, что он молится, когда лечит. Но молиться можно и во время обычного лечения и любого другого дела. При психотерапии, например. Его горячее воображение это всё очень волнует. И даже, видимо, заслоняет нечто более важное.