Бхагаван Раджниш (Ошо) - Дао - Золотые Врата. Беседы о «Классике чистоты» Ко Суана. Часть 1

Из-за этого способа говорить парадоксами ученые избегают мистиков. Люди, живущие в уме, не способны их воспринять, и это служит защитой. Вот как подобные прекрасные трактаты пережили столетия.

Ко Суан просто записывает, запомните это – он не создатель трактата. Он пережил на своем опыте ту же самую истину, потому что истина всегда одна и та же, кто бы ее ни переживал. Всякий раз, когда кто-то получает опыт переживания истины, она всегда одинакова, она не меняется, время ничего не меняет. Но то, что он говорит, передавалось из уст в уста на протяжении сотен, а может, и тысяч лет. Вот почему мы не знаем наверняка, чьи это слова.

Он просто говорит:

Почтенный мастер сказал…

Кто этот мастер? О нем ничего не говорится. Возможно, этот мастер просто олицетворяет всех мастеров прошлого, всех мастеров настоящего и всех мастеров будущего. Может быть, он просто олицетворяет главную мудрость – не какого-то конкретного человека, но просто принцип.

О Ко Суане ничего не известно, абсолютно ничего. Поэтому на протяжении, по меньшей мере, нескольких столетий считалось, что эти слова принадлежат Лао-цзы. Но Лао-цзы говорит иначе, совершенно иначе, эти слова не могли исходить от Лао-цзы. Мы разбирали слова Лао-цзы, он даже более безумен, чем Ко Суан, еще более загадочен. К тому же хорошо известно, что он не написал ничего, кроме Дао Де Цзин , и даже эту книгу он написал под давлением, в последний момент, когда уезжал из Китая, чтобы умереть в Гималаях.

Он решил умереть в горах, а более прекрасного места, чем Гималаи, для этого не найти: тишина Гималаев, девственная тишина, красота, природа в своем совершеннейшем великолепии. Поэтому, сильно состарившись, он сказал своим ученикам: «Я отправляюсь в Гималаи, чтобы отыскать место, где я могу слиться с природой, где никто не будет знать обо мне, где в мою честь не будут воздвигнуты никакие памятники, никакие храмы, не будет даже могилы. Я хочу просто исчезнуть, как будто меня никогда и не было».

Когда он шел через страну, на границе его остановили, так как король поднял тревогу по всем границам и приказал: «Если Лао-цзы будет выходить за пределы страны через какие бы то ни было ворота, его следует задержать, пока он не запишет весь свой опыт». Он избегал этого всю свою жизнь. В конце концов, говорят, его поймали на границе и не позволяли ему уйти в Гималаи, и тогда он провел в хижине у стражников три дня и просто написал короткий труд, Дао Де Цзин .

Так что Классика чистоты никак не может принадлежать перу Лао-цзы. Но из-за того, что о Ко Суане известно так немного, люди думали, что это, должно быть, слова Лао-цзы, а Ко Суан, скорее всего, просто ученик Лао-цзы, который их записал – записки ученика. Но это не так. Ко Суан сам по праву является мастером.

В своем предисловии к этому короткому трактату он говорит некоторые вещи, которые следует помнить. Сначала он говорит: «Когда я достиг единения с Дао, я медитировал над этим озарением десять тысяч раз, прежде чем его записать». Он говорит: «Когда я достиг единения с Дао…» Он не просто ученик, он – просветленный человек. Он достиг единения с Дао. Он не пишет заметки с чьих-либо слов – он испытал это на собственном опыте. Он достиг предельного единения с Дао, стал единым с природой.

В предисловии он говорит: «Это только для ищущих запредельного, принадлежащие миру сему не способны это понять». Он дает понять в предисловии, что если вы принадлежите миру, то вам лучше не беспокоиться. Не тратьте попусту свое время – это предназначено не для вас, это не принесет вам никакой пользы. Это может вас даже запутать, может отвлечь вас от ваших мирских забот. Лучше не ввязываться в вещи, которые вам на самом деле не интересны. Лучше не делать этого просто так, походя.

Существует множество людей, которые делают что-то походя, по случаю. Они встретят кого-нибудь и заинтересуются.

Так, на днях я получил письмо из Амритсара. Из международного отеля в Амритсаре пишет один человек… Вы удивитесь… Когда я говорил о Дхаммападе, в последней серии дискурсов, я упомянул одного человека, Майкла Томато, который написал мне из отеля в Бангалоре, потому что он встретил саньясина, который рассказал ему, что в моем ашраме во время суфийского танца над его президентом, Преподобным Каноником Бананом, посмеялись. Он разозлился и написал мне гневное письмо, в котором говорит: «Вы не должны допускать в своем ашраме подобных вещей, потому что это оскорбляет наше великое государство Зимбабве».