Роман Брандштеттер - День гнева. Молчание. Избранные пьесы (сборник)

Вы убежали?

БЛАТТ

Да… Кто здесь настоятель?

НАСТОЯТЕЛЬ

Я настоятель.

БЛАТТ

Я два дня ничего не ел.

Я очень голоден.

Мне было страшно идти среди людей…

НАСТОЯТЕЛЬ

Дайте ему поесть.

БРАТ (ставит на стол хлеб и тарелку с супом)

НАСТОЯТЕЛЬ

Садитесь. Пожалуйста, ешьте.

БЛАТТ (садится. Жадно ест)

НАСТОЯТЕЛЬ (делает брату знак рукой, чтобы тот подлил Блатту суп и подал хлеб)

БРАТ (подливает суп и подает хлеб)

БЛАТТ (ест)

Там – ад. Но этот ад

Не расступится, как Красное море,

И Эммануил Блатт не перейдет

Сухими стопами на другой берег. Не перейдет.

Эммануил Блатт – это я. Столяр.

Перед войной я работал вместе с отцом.

У нас была столярная мастерская в городе.

Прямо рядом с рынком. На еврейской улице.

Снаружи была вывеска. А вход со двора.

Никто из моей семьи не остался в живых.

Никто. Только я. Я бежал в лес.

Несколько десятков евреев тоже убежали в лес.

Сейчас устроили облаву с собаками. Всех схватят.

У гитлеровских собак хороший нюх.

(встает)

Спасибо.

ХОР (молчит)

НАСТОЯТЕЛЬ (молчит)

БЛАТТ

Или… Ну, я пойду…

ХОР (молчит)

НАСТОЯТЕЛЬ (молчит)

БЛАТТ

Мне идти?

ХОР (молчит)

НАСТОЯТЕЛЬ (молчит)

БЛАТТ

Мне идти? Если я побреюсь,

То не буду похож на еврея. Не бойтесь.

Когда я побреюсь…

ХОР (молчит)

НАСТОЯТЕЛЬ (молчит)

БЛАТТ

У меня нос без горбинки, и губы не толстые.

У меня голубые глаза.

Посмотрите, они голубые, голубые, голубые…

(он идет от одного отца к другому, широко открывая глаза в доказательство того, что у него голубые глаза. Он говорит со страхом, потому что боится, что отцы вопреки очевидной – очевидной? – истине могут ему не поверить)

Теперь такие голубые глаза – это большая ценность.

Когда я был маленьким, моя мать всегда говорила,

Что у Эммануила христианские глаза.

Как небо.

(после небольшой паузы)

Мне некуда идти. Мне некуда идти.

Вы были в городе? В этом аду?

Вы знаете, что теперь там?

Евреев вытаскивали из подвалов и убежищ,

Расстреливали на месте и на телегах

Вывозили трупы за город, где их хоронили,

Как падаль, в ямах.

И кто бы подумал, что история избранного народа

Закончится на помойке!

Одних гнали на кладбище, словно стадо овец,

И там убивали на старых, замшелых гробницах,

Как на жертвенных камнях.

Но не все умирали сразу.

Некоторые поднимались с отчаянным стоном:

"Шема Исраэль, Адонай Елохену, Адонай ехад!"

Но Борн – вы знаете Борна? – стоял рядом,

Как ангел смерти, и добивал тех,

Кто еще подавал слабые признаки жизни.

(после паузы)

А посреди улицы лежал ребенок

С обожженными руками и ногами.

Он уже и не плакал – наверное, не было сил.

А рядом стояла мать и как о милости умоляла немца

О смерти для ребенка и для себя.

Солдат вытащил револьвер и, точно прицелившись,

Выстрелил. Тело вздрогнуло

И, словно свернутая палатка, упало на землю.

Немец спокойно ушел, а мать

Бежала за ним и выла: "А меня! А меня!"

Я до сих пор слышу вопли той женщины

И вижу ее лицо, обращенное к небу,

Красное, словно зарево, от проклятий и брани.

Мне некуда идти. Мне некуда идти.

Неужели я в самом деле похож на еврея?

ПЕРВЫЙ СВЯЩЕННИК

Мы – обычные люди.

ВТОРОЙ СВЯЩЕННИК

Просто несчастные люди

ТРЕТИЙ СВЯЩЕННИК

Такие же, как и вы.

ЧЕТВЕРТЫЙ СВЯЩЕННИК

Почему человек никогда не готов

К приходу последнего часа?

ПЯТЫЙ СВЯЩЕННИК

И Бог испытывал муку

В Гефсиманском саду.

ШЕСТОЙ СВЯЩЕННИК

Его лицо было покрыто потом.

СЕДЬМОЙ СВЯЩЕННИК

Нам не известно, когда человеку

Суждено оказаться в Гефсиманском саду.

ВОСЬМОЙ СВЯЩЕННИК

Мы – всего лишь люди.

ДЕВЯТЫЙ СВЯЩЕННИК

Бедные люди.

ДЕСЯТЫЙ СВЯЩЕННИК

Такие же, как и вы.

ХОР

Да поможет Бог людям,

Которые ждут в Гефсиманском саду,

Словно среди пылающих снов.

БЛАТТ

О, сколько раз я смотрел людям в глаза

И видел в этих глазах собственную могилу

Или в лучшем случае – милосердие,

Купленное за грош. Выгодное милосердие…

Когда я бежал из горящего гетто,

Какая-то женщина показала мне этот монастырь

И шепнула, что здесь живут добрые отцы,

Которые не откажут еврею в помощи.

Поэтому я пришел к вам, в ваш монастырь,

Потому что мне показалось, что это был голос Ангела.