Array Коллектив авторов - Идейные процессы в Иране

Поэтому благодаря перевороту, совершенному бригадным генералом Реза-ханом в 1920 г., были заложены основы новой постройки, одним из проявлений этого стал такой феномен, как движение за республику. Здесь следует заметить, что на протяжении XIII века солнечной хиджры (1821–1921) интеллектуальные течения иранской мысли всегда испытывали на себе влияние со стороны северных и западных соседей, в частности, идейно-политических течений, возникавших в Османской империи. Молва об объявлении в Турции республики и полной отмене халифата в этой стране повлияла на становление республиканского движения в Иране [128] Рахманиян, Дариюш . Чалеш-е джомхури ва салтанат (Столкновение между республикой и монархией). Тегеран: нашр-е Марказ, 1379 (2000). С. 138. . Под влиянием этих процессов Реза-хан, положивший конец правлению Ахмад-шаха [129] Солтан Ахмад-шах (1898–1930) – последний шах Ирана из династии Каджаров. Вступил на престол ребенком в 1909 г. после свержения его отца. Не обладал реальной властью, от его имени правили регенты и вожди бахтиярских племен, занимавшие важные должности. В 1923 г. был отправлен в изгнание в Европу. Формально лишен трона в 1925 г., когда шахом Ирана был провозглашен Реза-шах Пехлеви. Жил в изгнании во Франции. , стал не вполне официальным образом готовить почву для установления в Иране республиканского строя, что, несомненно, было прикрытием для смены правления Каджарской династии и не было обусловлено какими-либо иными целями. Бахар пишет по этому поводу следующее: «Глава кабинета министров Ирана Сардар Cenex (один из титулов Реза-шаха до коронации) решил обрести положение Гази Мустафы Кемаль-паши и старается, чтобы его избрали президентом Ирана» [130] Бахар, Мохаммад-Таги . Тарих-е мохтасар-е ахзаб-е сияси-йе Иран (Краткая история политических партий Ирана). Т. 2. Тегеран: Амир Кабир, 1379 (2000). Т. 2. С. 39. .

Самым ярким и значимым противником республики был Сейед Хосейн Модаррес. По своим общим установкам Модаррес был свободомыслящим представителем духовенства, которого следует считать преемником идеалов и идей Наини, если исходить из той роли, которую он сыграл в реализации модернистских и реформистских идей с самого начала Конституционной революции и вплоть до последних дней его жизни. Однако в нашей классификации яркой чертой модерна в этот период было наличие двух противоположных дискурсов – республиканства и последовавшей за ним диктатуры, причем второе в историческом плане, конечно же, представляло собой своего рода принудительное возвращение к прошлому, причины чего следует искать в отсутствии социальных, экономических и культурных предпосылок для модерна. В этом отношении, Модаррес был выдающимся противником дискурса республиканизма. Причины этой позиции следует усматривать в присущих ему идеалах, которые в основном носили политический характер. Иначе говоря, он защищал конституционализм перед лицом диктатуры Реза-хана, так что даже сказал: «Он не является противником подлинной республики… но эта республика (о которой идет речь) (по его мнению) не опирается на волю нации… и если в самом деле кандидатом в президенты был человек, стремящийся к свободе и народный, он был бы с ним солидарен» [131] Малеки, Хосейн. Тарих-е бистсале-йе Иран (История двадцати лет Ирана). Тегеран: энтешарат-е Эльми, 1374 (1995). С. 493. . Помимо защиты Модарресом меджлиса и конституции перед лицом республиканизма и его опасений по поводу прихода к власти Реза-хана, в его выступлениях можно обнаружить и другие мотивы его оппозиции, а именно: опасение в связи с возможностью учреждения лаицистской республики, как это случилось на тот момент в Турции, а также неприятие Модарресом политики Англии, оказывавшей поддержку Реза-хану. Он сказал в этой связи: «Я в действительности выступаю против политики Англии, которая сделала Реза-хана инструментом для осуществления в Иране своих планов» [132] Цит. по: Бонйад-е тарих-е энгелаб-е эслами, 1366. Т. 1. С. 118. . Несмотря на все это, необходимо указать на ряд моментов в связи с позицией Модарреса: во-первых, как один из умнейших политиков своего времени Модаррес, по всей видимости, не забывал о том, что в любом случае Реза-хан тем или иным способом всеми силами ухватится за престол, который был освобожден для него Ахмад-шахом. Поэтому его восхождение к самым вершинам власти должно было быть для него очевидным. Во-вторых, как следует из всего вышесказанного, законодательные ограничения, накладываемые на власть президента в условиях республики, если только Модаррес был знаком с принципами и правилами республиканского строя, ничуть не меньше тех ограничений, которые накладывались на власть шаха в условиях конституционной монархии. Поэтому, если принимать во внимание две вышеприведенные гипотезы, его неприятие республиканской формы правления оказывается вопросом. В-третьих, если конституционная монархия не отличается от республики, как это звучало в заявлениях Модарреса, то такой выдающийся политик, как он, вероятно, должен был бы признавать различие между учреждением определенного рода государства и режимом личной власти конкретного человека, которому в любом случае отведен ограниченный срок жизни. Поэтому, если последние предположения верны, неприятие им республики, разумеется, при отсутствии других причин для подобного неприятия, говорило о недостаточной глубине его представления о будущем политического строя в стране. В конечно счете, по всей видимости, единственным оправданным случаем неприятия им республики был страх Модарреса в связи с возможным вмешательством Реза-хана в разработку новой конституции. В этом случае к крайнему неприятию республики его, вероятно, подтолкнул страх по поводу опасности того, что новое законодательство будет определяться прихотями и желаниями Реза-хана, а незначительное наследие прошлого пропадет даром.