Константин Кравчук - Женщины Абсолюта

Как учил Рамдас, она прошла через постоянную практику медитации, сидя в асане. Это заняло некоторое время. По привычке на ранних стадиях она сильно беспокоилась о своем сне. Она слышала, что Рамдас ночь за ночью обходится без сна, тогда как сама не могла сократить свой сон даже на несколько часов. Как-то Рамдас пришел разобраться с этим и сказал ей: «Зачем тебе продолжать беспокоиться о своем сне? Спи, когда хочешь. Вставай и медитируй, когда настроена делать это. Тебя не должно так беспокоить то, что имеет отношение к этому телу. Ты должна фиксировать свое сознание на более высоком; поверни свое лицо к солнцу, а спину – к темноте. Беспокоясь о сне и других слабостях, ты медитируешь лишь на темноту – так не останется никакого времени подумать о свете». С того времени она спала, сколько хотела, и никогда больше не беспокоилась об этом. Она могла прогуливаться по веранде или сидеть в обычной асане, повторяя вслух Рамнам, пока ее не одолевал сон. На протяжении всего периода ее садханы Рамдас никогда не разрешал ей поститься и мучить тело.

Когда Кришнабаи начала медитировать, потеря сознания тела не заняла у нее много времени. У нее не было никакой борьбы за контроль ума. Она могла часами сидеть в медитации, и таким образом, благодаря непрерывной садхане, ее кундалини поднялась к огненному центру, аджня-чакре, достигла сахасрары, и она пережила самадхи. Порядка четырех-пяти часов она не сознавала мира вокруг. Она была погружена в Себя.

Читатель может взглянуть на ее ранние дни в ашраме в упоминаниях Рамдаса в некоторых письмах того времени:

«Мать Кришнабаи! Хорошо, что может Рамдас написать о ней, когда она не поддается никакому описанию? Ее простота и детская натура пленяет сердце любого, кто встречается с ней».

«Мать Кришнабаи – мать этого ашрама, нет, этой Вселенной – в порядке. Она всегда распространяет на всех людей, посещающих ашрам, лучи добра и любви. Она любит всех и всеми любима».

«Это скромное мнение Рамдаса, что настоящая убогость – это убогость души, убогость, в которой ум всегда в состоянии смятения из-за забот, сомнений и страха. Верить, что только внешние формы реальны без исследования того, что внутри них и за их пределами, – той Реальности, на которой все покоится и существует, – это полное невежество. Следовательно, осознавать бессмертную истину нашего бытия и существования мира означает иметь совершенную свободу и покой во всех жизненных ситуациях. Кришнабаи – одна из таких душ. Итак, Рамдасу остается сказать, что Кришнабаи вовсе не бедняжка…»

Где-то месяц спустя, в памятную ночь, когда Кришнабаи и Рамдас были одни, в ашрам явились два подозрительных типа и, погасив свет, набросились на Кришнабаи с целью задушить ее. Травля достигла своего апогея. Однако Бог – великий управитель мира и защитник тех, кто отдал себя на Его попечение, – чудесным образом пришел спасти ее. Незадолго до того, как закончить свое задание, типы, пришедшие убить, испытали необычный страх, бросили Кришнабаи и убежали. Падая, Кришнабаи сильно ударилась нижней частью позвоночника о край медного кувшина. Когда те люди напали на Кришнабаи, с ее уст и с уст Рамдаса сходили слова: «Рам, Рам…» Очевидно, магическое звучание имени Бога породило мистический страх в тех мужчинах и явилось причиной их поспешного бегства.

Сразу, безотлагательно, как только приказал Господь, Рамдас отказался от этого ашрама и в ту же ночь остановился с Кришнабаи в доме одного своего последователя. На следующий день они уехали из Касарагода в Хосдруг – городок в 15 милях к югу.

Рамдас не может не рассказать здесь о состоянии ума Кришнабаи сразу после вышеупомянутого инцидента в Касарагодском ашраме. Ее величие обнаружило себя во всей полноте в этом наиболее тяжелом случае. Она оставалась совершенно спокойной и смиренной. Ни слова огорчения или гнева не сошло с ее уст, ни слова осуждения людей, напавших на нее, она не произнесла. Она радостно перенесла все и простила их.

Как листья ароматических растений испускают свой сладостный аромат, только когда их измельчат; как – используем это часто цитируемое сравнение – дерево сандала испускает свой запах, только когда его разрубят топором, так и скрытое величие чистых и благородных душ открывает себя, когда они незаслуженно претерпевают мучения и преследования. Так было и в жизни Кришнабаи, и поэтому ей место в числе тех, кто обессмертил себя. Цветок жизни Кришнабаи достиг к этому моменту своего полного раскрытия, демонстрируя все свое благородство и красоту.