Кхенчен Трангу Ринпоче - Наставления по медитации Срединного пути

Наконец, обретая все больше и больше опыта работы на предыдущих стадиях, практикующий достигает последнего уровня покоя. Это соотносится с третьей медитацией, объясняемой посредством четырех примеров. Теперь не существует более проблем, вызванных избыточным напряжением или расслаблением в медитации. Не существует более и проблем, вызванных очевидными грубыми мыслями, поскольку мысли эти исчезли. Эта последняя стадия медитации работает с тончайшими подспудными мыслями. На этом этапе ум практикующего стал таким утонченным и очищенным, что он даже не может с уверенностью утверждать, думает ли он в данный момент или нет. Эти последние четыре техники предназначены для того, чтобы помочь практикующему обнаружить, присутствуют ли в его уме какие-либо тонкие, трудноразличимые мысли или нет. На этом этапе мы имеем дело с мыслями столь тонкими и едва уловимыми, что не представляется возможным использовать какие-либо из грубых и очевидных техник предыдущих этапов. Суть практики теперь заключается в простом осознавании присутствия или отсутствия этих тончайших движений ума, а достигается это в основном посредством расслабления в его природе. В первом примере с брахманом, прядущим нить, мы стремимся найти баланс между напряжением и расслабленностью в медитации. Второй, третий и четвертый шаги по большей части относятся к расслаблению внутри природы ума. Эти техники способны привести к умиротворению всех форм мышления, в особенности, наиболее тонких мыслей. Уровень умиротворенности сознания, который достигается на этом четвертом этапе третьего метода, можно проиллюстрировать примером спокойствия бескрайнего океана, на поверхности которого отсутствует какое-либо волнение. На предыдущей стадии мы сравнивали покой ума с током спокойной равнинной реки, но поскольку течение все же имело место, на ее поверхности постоянно присутствовали мелкие рябь и волнения. Океан же никуда не течет, оставаясь там, где он есть, и гладь его вод не тревожит даже дуновение ветра. Научившись всецело «отпускать» происходящее в своем уме, практикующий достигает этой величайшей стабильности.

Получая все больше и больше опыта такого умиротворенного пребывания сознания, мы будем постоянно развивать и углублять его, делая наш ум все более и более стабильным. Подобная непоколебимая стабильность ума помогает нам исключительно ясно видеть его природу.

Вопрос: Не могли бы вы более детально объяснить качество ясности ума и его способность познавать?

Ответ Ринпоче: Когда мы говорим, что природа ума одновременно ясная и познающая, на самом деле мы говорим об одном и том же. В общем, мы говорим, что ум определяется как пустотный, ясный и осознающий. Исследуя его с помощью различающей мудрости (праджня), а не в терминах медитативного переживания, мы обнаруживаем, что ум наш действительно пуст. Говоря это, мы подразумеваем, что при попытках обнаружить ум мы его не находим, и эта «необнаруживаемость» ума есть его пустотность. Когда мы говорим, что ум ясный или светоносный (тиб. селва ), мы описываем способность ума знать, чувствовать, переживать. В этом его отличие от камня или иного неодушевленного объекта. Это качество ясности ума на самом деле очень близко соотносится со следующим его аспектом, его осознанностью, или способностью познавать, означающими, что ум способен знать вещи, ощущать их, понимать.

Вопрос: Каким образом мы медитируем на пустотность в Ваджраяне?

Ответ Ринпоче: В действительности целью любой медитации является постижение подлинной природы реальности. Однако в Ваджраяне мы используем для этого специальную технику, которая состоит в медитации на истинную природу ума. Обусловлено это тем, что изначально для нас исключительно трудно медитировать на природу внешних феноменов. Мы попросту не привыкли думать о феноменах в таком ключе, и нам будет крайне сложно прямо и неопосредованно постичь это. В Ваджраяне мы медитируем на природу ума, поскольку природа ума и природа феноменов не есть две отличные вещи. Они – одно и то же. Поэтому, постигая подлинную природу ума, мы автоматически постигаем подлинную природу всех феноменов. Однако когда мы говорим о подлинной природе ума, не следует думать, что существуют два отличных феномена: ум и его природа. Так, словно ум – это одно явление белого цвета, а его природа – другое явление черного цвета. Это не две различные вещи. Мы лишь говорим о том, чем ум является на самом деле в его естественном, изначальном состоянии. Когда ум наш объят неведением относительно этого подлинного состояния собственной природы, мы становимся жертвой, попадая во власть всевозможных негативных факторов, создающих массу тревог и волнений в нашем уме. Когда же мы узнаем, чем ум является на самом деле, тогда мы естественным образом узнаем и то, чем являются все предметы и явления окружающей нас реальности [29].