Кристин Коннелли - Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии

Великая сушь, от поколения к поколению все более лютая, могла только развить в кочевниках эту предрасположенность к насилию и жестокости. Голодающие матери, преодолевая многие километры в поисках еды и воды, не могли ни досыта накормить своих детей, привязанных к доскам на их спинах, ни дать им хоть немного ласки. Те, кому удавалось пережить пору младенчества, вырастали безнадежно травмированными и, повзрослев, платили миру – а заодно и собственным детям – ненавистью за его бессердечие. Травмы становились наследственными, и в конечном итоге появлялось поколение, неспособное ни сочувствовать своим ближним, ни понять, почему предки завещали им запрет на убийства. Вместо этого в них жила готовность последовать в огонь и воду за предводителем, если тот пообещает сытый живот и разрешит выплескивать ярость на кого и как угодно.

За те тысячелетия, пока суровый поздний дриас был достоянием далекого будущего и природа источала благодать, многие племена могли решиться на оседлый образ жизни. Однако сельское хозяйство было для них по-прежнему в новинку, и, осев, они продолжали охотиться и собирать плоды и коренья. Поэтому когда холод и засуха вернулись, для них не составляло труда бросить свои поселения и снова отправиться в нескончаемый путь – людей на планете все еще было немного, и огромные пространства, пригодные для кочевья, пустовали. Но когда пришла великая сушь, все изменилось. Повсюду появились поселения земледельцев, и население в них все увеличивалось. К прежнему образу жизни было уже не вернуться – семьи разрослись, а необходимые навыки давно забылись. Поэтому стала меняться сама культура. Древние обычаи взаимопомощи отходили в прошлое, так как каждое семейное хозяйство срасталось со своим участком и имуществом и становилось «вещью в себе».

О том, сколь сильна привязанность человека к земле, можно судить по реакциям наших современников на стихийные бедствия – землетрясения, извержения, цунами, ураганы [208]. Несмотря на разрушения и риск повторения катаклизмов, в течение нескольких лет люди все равно возвращаются обратно, даже если в других местах для них уже построены новые дома. Следовательно, природные катастрофы практически не способны пошатнуть сложившиеся традиции. На первый взгляд это означает, что одного лишь изменения климата недостаточно для старта культурной революции. Однако великая сушь не была кратковременным явлением вроде торнадо. В Северной Африке и Передней Азии многие поколения сменились, переживая все более длительные и губительные засухи. Постоянный голод, миграции и борьба с соседями за пищевые ресурсы несли с собой травмы, которые со временем делались наследственными. Даже когда бедствия отступали и не возвращались десятилетиями, предки сохраняли память о них в устной традиции и вместе со своими травмами передавали ее потомкам.

В отличие от позднего дриаса, великая сушь не смогла согнать большинство народов с насиженных мест. Зато, попав в экстремальные условия, они уже не столь охотно делились ресурсами (особенно с чужестранцами), предпочитая защищать свои земли с оружием в руках. В борьбе с природой за урожай они стали собирать дождевую и талую воду, изобрели плуг, запрягли в него тягловую скотину, но в конечном итоге все же были вынуждены покинуть свои деревни, спасаясь от голода. Однако превращались они не в прежних охотников-собирателей, а либо в переселенцев, либо в кочевников-скотоводов. Кроме того, они уже знали, что такое насилие. В позднем дриасе дух коллективизма не покидал наших предков, поэтому источниками травм были в основном голод и необходимость переселения. Но в эпоху Великого Падения стали разгораться искры агрессии: одни племена нападали, другие сплачивались вокруг вождей и пытались защищаться. Так к голоду и бесконечным странствиям прибавились массовые убийства, изнасилования и рабство.

Как правило, природа предоставляет людям возможности для социального, экономического и технологического развития, правда, одновременно с ограничениями для этого развития, а порой – и с вызовом самому их существованию. Но то, как сообщество ответит на этот вызов, зависит от уровня его социального и культурного развития. Так, на берегах Нила, Евфрата и Тигра выросли могущественные цивилизации, но ни Миссисипи в Северной Америке, ни Муррей и Дарлинг в Австралии так и не увидели пирамид и зиккуратов [209]. Точно так же имперские цивилизации были не единственным возможным ответом постоянным засухам. Даже кочевое скотоводство в этих условиях – гораздо более адекватная альтернатива. Кроме того, люди всегда изменяют окружающие пространства сообразно своим нуждам, а не просто населяют их. Иногда между человеком и природой устанавливается длительное равновесие, но история знает немало примеров, когда целые цивилизации гибли, бездумно истощив ресурсы, от которых зависело их выживание.