Кристин Коннелли - Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии

Борис Цирюльник описывает защитные механизмы, которые используют дети [55]. Диссоциация также входит в число этих механизмов: их «Я» может расщепляться на социально приемлемые и скрытые сущности. В попытках отрешиться от безрадостной действительности дети могут отрицать сам факт пережитых травм, преуменьшая перенесенную боль или опасность, могут предаваться фантазиям или наоборот – пытаться быть по-взрослому умными и рассудительными. Они могут, наконец, даже прибегать к юмору. Согласно данным Б. Цирюльника, все дети, перенесшие травму, склонны к интеллектуализации и фантазиям одновременно. Первое помогает им понять причину их страданий, второе – создать себе убежище, в котором они были бы по-прежнему счастливы. Даже Кристин, одна из авторов этой книги, поняла, что и сама на протяжении всей жизни использовала эту стратегию; изредка старые привычки просыпаются в ней и сейчас, несмотря на годы, потраченные на исцеление. Для тех, кто способен подняться выше собственных страданий и продолжать развиваться, такое отрешение от реальности – вернее, от небольшого ее участка в прошлом – настоящий триумф духа. Именно в этом случае человек и ощущает утрату части души. Однако многие остаются просто отрешенными от мира и в той или иной степени искалеченными. С другой стороны, Б. Цирюльник указывает, что дети, которым не удается создать страну фантазий, оказываются лицом к лицу с угнетающей, унылой и бессмысленной реальностью.

Какие бы защитные механизмы мы ни использовали, блокирование травмы требует значительных затрат энергии и истощает жизненные силы. Поэтому даже те, кому, казалось бы, удалось выйти из травмоопасных событий невредимыми, в действительности ослаблены до тех пор, пока не избавятся от энергии возбуждения, сдерживаемой этими защитными механизмами. Врачи могут не обнаружить у этих людей диагностируемых заболеваний, друзья и близкие – не заметить в их поведении никаких перемен, однако в действительности в их эмоциях и поведении будут развиваться комплексы, из-за которых жизнь становится неполноценной [56]. Для людей же по-настоящему неуязвимых первоочередная задача – не выживание в неблагоприятных условиях, а воссоединение с собой, повторная сборка собственного «Я», которая возможна только после сброса травматической энергии.

На первый взгляд, кажется весьма странным, что людям, живущим в мирных и благополучных странах Европы и Северной Америки, приходится испытывать страхи и страдания. Однако уже в раннем детстве многих из нас слишком рано разлучают с матерями, кормят по расписанию, оставляют плачущими в пустых комнатах. С точки зрения общества, это было и остается нормальным явлением. Но с точки зрения младенца, нет ничего страшнее разлуки с матерью, голода и физического дискомфорта. Поэтому подобные переживания в дальнейшем накладывают серьезный отпечаток на умственное развитие человека и его поведение в стрессовых ситуациях.

Как ни странно, большинство родителей не виноваты в травмах своих детей. Большинство из них в воспитании просто слепо и бездумно следуют тем нормам, что приняты в обществе и в их собственных семьях в пору их детства. Зачастую матери поглощены заботами, испытывают постоянный стресс и последствия собственных травм, в то время как отцы остаются безучастными к проблемам семьи, а то и вовсе отсутствуют. В результате у родителей развивается злость и обида по отношению к детям, что ведет к эмоциональной холодности, небрежению, унижениям, наказаниям за малейшую провинность, а также физическому и сексуальному насилию. С этим сталкиваются слишком многие дети – и гораздо чаще, чем мы можем себе представить. Так в детстве и юности на этом фундаменте страх и травмы подобно кирпичам уровень за уровнем выстраиваются в непробиваемую стену.

Рано или поздно подросткам приходится вступать во взрослую жизнь. При этом у них зачастую нет никакой поддержки со стороны семьи, зато присутствуют с детства заложенные модели поведения, ведущие к унижению и насилию. Часто на это накладывается тяжелая и непрестижная работа. Некоторым приходится переживать серьезные болезни, потерю близких и другие трагедии. Самый большой человеческий страх – это страх смерти, причем не столько телесной, сколько смерти личности, страх потерять себя. Сью Герхардт выразила это так: «Главная особенность травмы – в том, что она ставит под сомнение неприкосновенность жизни пострадавшего, как физической оболочки, так и внутреннего „Я“» [57]. Современная цивилизация предоставляет личности исключительно агрессивные условия для выживания. Мир, построенный на соперничестве индивидуалистов, заведомо лишен тех элементов в семье и общественном устройстве, что могли бы поддержать нас в трудную минуту; такой мир даже не гарантирует стабильной работы. В результате отношения между людьми, даже самыми близкими, подвергаются такой проверке на прочность, которую они заведомо не могут выдержать. Нынешнее массовое общество дает нам лишь две возможности: плыть либо тонуть, причем в девятибалльный шторм.