Кристин Коннелли - Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии

Мы твердо убеждены, что до эпохи Великого Падения коллективных травм в нашем мире было гораздо меньше: энергию, накопившуюся в потенциально травмоопасных ситуациях, наши предки, охотники и собиратели, умели высвобождать – для этого у них существовали церемонии и ритуалы. Но после Великого Падения зародились цивилизации, где эмоциональную боль было принято подавлять либо использовать во славу народа, империи и так далее. Без лечения такие травмы разрастаются в течение всей жизни человека, но они не исчезают и с его смертью: в обучении, в коллективном сознании, в эпигенетике они передаются следующим поколениям. Полученную в наследство от предков боль они дополняют собственными травмами и снова завещают ее потомкам. Некоторые травмы, разумеется, с течением лет и веков забываются и сходят на нет, но есть и другие, которые лишь разрастаются. Пока травма подавляется или не осознается обществом, она незаметно поглощает его жизненный потенциал и превращается в пороховую бочку, ожидающую искры насилия. Такой взгляд представлен, в частности, у философа Экхарта Толле в его описании болевого тела [464]:

После любого сильного негативного переживания сохраняются отголоски боли, которых человек не замечает либо не хочет замечать. Постепенно эти отголоски сливаются в единое энергетическое поле, поселяющееся в каждой клетке организма. Оно объединяет в себе детскую боль, отрицательные эмоции молодости и зрелости… Это и есть болевое тело. Природа его не чисто индивидуальна – есть в нем и частички каждой боли, когда-либо испытанной каждым человеческим существом начиная с древнейших времен… Эта боль по-прежнему обитает в коллективном духе человечества и накапливается с каждым днем… Возможно, хотя подтверждений этому пока нет, информация о коллективном болевом теле записана в каждой человеческой ДНК – ведь даже новорожденные дети появляются на свет, уже обладая болевым телом.

У коллективной травмы – будь то обида, горе, потеря или жажда мести – как правило, есть ядро, вокруг которого общество объединяется. Объединяясь в толпы, банды, военные подразделения, движимые общей болью, люди совершают действия, немыслимые для каждого из них по отдельности: поджоги, грабежи, изнасилования, пытки, линчевания и массовые убийства. В то же время боль и отчаяние могут обратиться и против своих носителей – тогда целые культуры вымирают в нищете, болезнях и депрессии. По словам Э. Толле, в большей части насилия, причиняемого человеком человеку, повинны не преступники и душевнобольные, а почтенные граждане, стоящие на службе общества. В самом деле, коллективное эго, как и любое индивидуальное, может быть поражено глубокой паранойей; пример тому – мировоззрение современных американцев, помешанных на войне с коммунизмом и исламской «осью зла».

Наиболее яркие примеры коллективных и наследственных травм можно найти в истории аборигенных народов, живущих или живших по всему миру. За знакомством с европейцами следовали эпидемии неизвестных им болезней, геноцид со стороны колонистов, изгнания с родных земель и священных мест, насильственное насаждение западной культуры, разлучение детей с семьями и помещение их в школы-интернаты и духовные миссии. Потеря собственных традиций – многим племенам запрещали проводить ритуалы и говорить на родном языке – усугубляла травмы, ведь прежде боль изливалась и исцелялась именно в песнях, танцах и обрядах. Под этим грузом аборигены теряли чувство собственного достоинства: местное, неевропейское, происхождение считалось позором. В результате многие коренные народы оказались раздавленными собственной болью, копившейся веками под колониальным гнетом, и лишь недавно и немногие из них получили возможность к исцелению и возрождению своих культур.

В Северной Америке вскоре после прихода белых от болезней вымерло девяносто-девяносто пять процентов местных жителей. Например, население островов Королевы Шарлотты у побережья Аляски сократилось с восьмидесяти тысяч до всего лишь пятисот человек [465]. Но, несмотря на последовавшие опустошения, гонения и геноцид, индейцы – те горстки, что уцелели – сумели сберечь свои традиции – в кругу семьи, в памяти, в сердцах. Ведь залог выживания человека – в его духовности. А духовность американских индейцев зиждилась на понимании взаимосвязи всех вещей в мире, поэтому от родового очага она распространялась на всю вселенную; эти отношения глубокого родства преодолевали пространство и время и соединяли настоящее с прошлым и будущим. Но эпидемии и геноцид наполнили эти отношения болью и горем и затопили их настолько, что и сама земля пропиталась травмами.